Каморка

День геолога, это обязательно посидеть, послушать разные россказни вышеупомянутых бородатых и суровых. Ну и самому вякнуть что-нибудь. А если вдруг случится компания из непричастных, то им можно загнуть что-либо экзотическое, что нельзя в приличном обществе - хрень по последнюю спичку, наример. Ну вы поняли.

Начну с себя, ибо сказал "А".

Не то что бы сезон был каким-то выдающимся... Пожалуй, таки был - своей неорганизованностью, возведенной до маразматических высот.

Началось с того, что в поле (а это была самая северная часть Северного Урала, если встать на цыпочки, то можно было увидеть Приполярный Урал) мы выезжали не закончив подготовку ключевых предполевых вычислений. Компьютерное время было до смешного дорогим и организационно недоступным. То есть ребята уехали вовремя, а мне пришлось задержаться в Москве на целый месяц, заканчивая вычисления установочных параметров на вторую половину сезона.
Базировались мы на самой Уральской хребтине, а до ближайшего населенного пункта было километров 120-130 по тропе вдоль приятной речки. Естественно, что в условиях какого-никакого хозрасчета, я не стал фрахтовать вертолет для себя любимого, как не стал нанимать рабочего-проводника. Зачем мне проводник? То есть, я, конечно, нанял его на бумаге, отдав поллитра спирта и пять пачек чая за его паспортные данные и подпись в ведомости за три месяца работы... Да я и вынужден был кого-либо нанять, хотя бы формально, не положено по ТБ в одиночку по тайге ходить. Потом, но побежал, ясное дело, один. Но песня не о том.

За те три дня, что я бежал вверх (а это был конец июня), мне эта речка очень приглянулась. Тогда мне и запала в башку крамольная идея - в конце сезона, презрев ТБ, спуститься по этой речке на плоту, сэкономив время и силы на перетаскивание оборудования (заметим, что ребят в начале сезона на место забросили таки вертолетом). Поэтому я не жалел времени на лишние крюки к речке в тех местах, где она шумела громко. Просмотрев все попавшиеся на глаза перекаты, я сделал вывод, что речка проходима на обычных восьми сосновых бревнах.

Суета и безалаберность собственно рабочей части сезона не достойна описания. Люди приходили и уходили, прилетали и улетали, отправлялись в несколькодневные заходы, из которых не возвращаясь на базу выходили в населенку или к каким-нибудь другим таежным трудягам, и оттуда с приборами уезжали сразу в Москву и т.п.
Закончилось это тем, что сентябрьский снежок и последние измерения застали астронома Диму и вашего покорного слугу в базовом лагере вдвоем. Двух, к слову сказать, основных материально ответственных. Возрастом в 56 годков. В сумме.

Записав последние цифири, мы бурно отметили конец сезона. Обожрались оленины и со всей дури напалились в небо из ракетницы, и иными способами потешили свой молодой кураж. И вот пришло время собираться назад... И тут мы прониклись, что сезон нифига не кончился. Грубая прикидка показала, что все наше барахло мы унести не в состоянии. Никак. Ну то есть совсем никак. Стали просчитывать варианты. Сбегать вниз и нанять вертолет? Дорого - это последний вопрос, а что будет, если не наймем, например, летуны не возьмут оплату по безналу, как уже бывало? Вернуться по снегу, которого с каждым днем становится больше, и выташить оборудование в три приема у нас просто не хватит сил, и проковыряемся мы с этим до... страшно подумать. Тащить челноком? Час вперед треть тащить, бросать, возвращаться назад налегке, брать вторую треть, тащить вниз... и так далее, в результате проходимое расстояние увеличивается впятеро, т.е. 120 км превращаются в 600, а планируемые 4 дня превратятся в 20, с учетом усталости в месяц, а с учетом снега, с каждым днем засыпающим северную тайгу все глубже, это больше будет похоже на ноябрьские праздники... Или мы просто вымрем, что более вероятно, но менее замечательно (конец цитаты).

Героические усилия по поеданию остатков и изничтожению малоценки (типа палаток, тентов, штативов) оставили нас со 160 (грубо) килограммами совершенно необходимого груза (полевые материалы, дорогостоящая оптика и электроника, и еще немного по мелочи - один спальник, армейский котелок, ружье, два ножа, 20 метров репшнура...) на двоих. С этим уже можно было тащиться челноком в два приема, а не в три. За день мы выволокли барахло к упомянутой в начале байки речке. Плот! Это то, что решало проблему. Речка, повторю, мне представлялась вполне проходимой, к тому же мы рассчитывали, что в сентябре вода должна быть ниже и тише, чем в начале лета.

Мы не то чтобы ошиблись...

Вода и оказалась ниже, причем "ниже" это не то слово.

Однако, два балбеса не придали этому особого значения, ибо и без того было над чем голову поломать. Дима плотов сроду не делал. Я делал, один раз, за пять лет до описываемых событий, но то было лето на Алтае, а не осень на северах... Тогда, под абаканским солнышком, мы аккуратно разложили будущий плот на берегу, все тщательно промерили и подогнали, а затем, скинув бревна в тихую заводь, собрали плот стоя в воде по пояс или по вроде того. Весело было, с шутками и визгами неожиданно окунутых девок. Тогда нас было пятеро, и мы разбили бутылку шампанского об наше сооружение...

Мысль о том, что придется это проделать вдвоем, без шампанского и веселых девочек, в воде, подернутой ледком, под падающим снегом, вызывала стойкое желание залечь в берлогу до весны и гори оно все. Честное слово, обустройством зимовки мы бы занялись с бОльшим энтузиазмом.

Мы нашли плавный склон, вычистили его от стланика и камней. Положили поперек склона десяток гладко вычищенных бревен-катков. Я опускаю описание объема работ, стоящего за этими двумя фразами. Срубили и собрали девятибревенник. Втолкнули его на катки и он пошел! Сначала неохотно, потом быстрее... Ближе к низу его несколько развернуло, и в воду он вошел косо, под углом. Раздался глухой но внятный удар об дно... Когда плот всплыл, мы увидели, что лопнула передняя ронжина (поперечное связывающее бревно), задняя выдержала, и плот разошелся веером.

Предлагаю вам догадаться, мы заменили ронжину в ледяной воде или срубили и собрали новый плот, повторив попытку спуска. А я продолжу с того места, когда работоспособный плот был уже на воде, и барахло погружено.

Прикид был простой. 120 километровый сплав, как мы полагали, не должен занять дольше двух дней. Сидеть на плоту это ведь не мешок по тропе волочь, 12 часов движения, с предрассветных сумерек до темноты. Ну не можем же мы сплавляться медленнее 5 км в час!

Еще как можем, показал нам первый же день!

Сплава толком не получалось. Примерно треть времени мы шли по колено в воде, периодически сталкивая плот с камней рычажным методом. Работать в таком режиме 12 часов кряду было просто немыслимо.

Все надежды второго дня были на то, что ниже речка будет полноводнее, должна же она принять какие-никакие притоки...

На третий день, пройдя примерно половину пути, мы поняли, что пора озаботиться охотой, ибо прижало. Нам все время казалось, что вот там, за следующим поворотом, речка сдвинется, пойдет если не побыстрее, то хотя бы сама, и покатимся вниз как на поезде... Мы все надеялись на чудо, но чуда не произошло (конец цитаты).

Четвертый день доказал правильность таежной истины - когда кончаются продукты дичь тоже исчезает. Мы весь сезон не испытывали проблем со съедобным зверьем. (Да, дорогие зеленые, увы мне. Простите ли?) Теперь же, наверное, мы бы сожрали и лягушек, коли таковые нам бы попались. Но не попались. Тайга как вымерла... Вечером мы решили сварить мой дембельский кожаный ремень. Мы слыхали, что так делают. Варили мы его долго. Он уежился до размеров напульсника, но прожевать это, даже нарезанное тонкой лапшой, было невозможно, да скорее всего и незачем. Похоже, что все содержимое ремня ушло в отвар. Отвар был темен и зело вонюч псиной и портянками.

На пятый день река стала шире и еще мельче, скалистые берега раздвинулись, река текла сквозь бесконечное медленно, но верно замерзающее болото с редкими лиственницами. Правда уменьшилось количество камней, и основное время плот все же несло, медленно и плавно крутя. Один из нас орудовал слегой (уже как правило с плота, а не с воды), а другой водил по небу стволом, высматирвая хотя бы синиц. Вечером над речной водой мы услышали звук движка ДЭС и рванули помогать течению в две слеги. Заполночь одумались и таки встали на ночевку. Как выяснилось, до поселка оставалось два часа ходу...

В местном магазинчике продавщица трепалась с другой теткой когда мы вошли... Тетка немедленно испарилась, а даже повидавшая всяких продавщица была весьма удивлена. Потом мы у нее ночевали и в баньке парились, произвели впечатление, понимаете, на бедную женщину - два вонючих оборванца купили еду, но не купили спирт, и вдобавок при этом нормально расплатились.

Выйдя из магазинчика, мы прямо на крылечке принялись вскрывать консервы и ломать хлеб. Тут мы поняли, куда слиняла вышеупомянутая тетка. Приперся местный мент, красномордый мужик в бушлате и ментовой фуражке. Так, - говорит, - справки давайте. Дима ему: Какие справки, дядя, из дурдома?! Он за пистолет: Нет справки - лицом к стене, руки за голову! И тут я сообразил... Говорю, мужик, может тебе паспорт дать? (Хам, правда?) Немая сцена... Так у вас паспорта... Давай сюда!

Московскую прописку этот фиг, похоже, видел впервые.

На том аллаверды.

Хорошая байка,спасибо.Только немного фантастическая,Ну,я насчет "не купили спирта".

Winter, спасибо! Захватывающее повествование. Прочитала, можно сказать, на одном дыхании.

Не впрямую о геологах,а об изыскателях,которые с геологами находятся в прямом родстве.
Едут в поезде два изыскателя-геолога.Мы привыкли их называть просто геологами,в отличие от изыскателей-геодезистов.Их целью были инженерно-геологические изыскания в трудно доступном для техники месте предполагаемого строительства.Мото-бур и комплект ручного бурения сданы в багаж,а с собой только личные вещи и чемоданчик с кое-чем необходимым для отбора и сохранения геологических образцов.Это "кое-что" вещь весьма специфическая.Отбираемые для дальнейших исследований в лаборатории образцы должны сохранить ненарушенную структуру и,что очень важно,естественную влажность отобранных образцов грунта..По науке и инструкциям их следует изолировать от контакта с воздухом путем парафинирования.А это та еще морока.Во-первых нужно тащить с собой запасы парафина.Во вторых нужна емкость чтобы этот парафин растопить.В третьих нужно иметь на чем растопить.Нужно топливо и так далее.И все это необходимо проделать не дома на кухне,а в таких местах и условиях,когда единственное желание побыстрей оттуда убраться.
Вот умельцы и придумали использовать взамен парафина "кое-что",что они и везли в чемоданчике.Это "кое-что" было вещью очень удобной,отлично заменяло парафин,обеспечивало изоляцию и сохранение образца.Приобреталось это "кое-что" в аптеках и называлось оно "Изделием номер два".Выпускал его Баковский завод резинотехнических изделий,построенный в 1936 году (говорят при поддержке Л.П. Берии).Народ постарше уже догадался наверное,что речь идет о презервативах,которые интеллигенция называла "кондом", а народ попроще "гандон".Кстати не нужно ничего измышлять про мотивы,которыми руководствовался Л.П.Берия осуществляший якобы личный интерес к этому заводу.Товарищ Л.П.Берия просто осуществлял выполнение постановления Партии и Правительства,в котором тоже не было,как говорится,ничего личного.Просто основным изделием было "изделие №1"-противогаз,на случай войны."Изделие №2" выпускалось как "ширпотреб (товары широкого народного потребления). Вот этим изделием и был доверху набит чемоданчик у двух изыскателей.
Как я уже сообщил-ничего личного,просто вспомогательные материалы инженерно-геологического производства.
Хотя,честно говоря, кто их этих геологов,буровиков и изыскателей знает.Ведь никаких нормативов расходования подобных материалов Госсторой не устанавливал....
Соседями этих двух молодых изыскателей по купе оказались две молодые и тоже красивые девушки.
Завязалась дружеская беседа,потом застолье с песнями и дело продвигалось успешно в традиционном дорожном русле.Но тут нелегкая понесла одного из геологов разыскивать по чемоданам ручку.В результате один из чемоданов брякнулся с полки на столик,потом оземь и распахнулся.Как вы уже догадались это был тот самый чемоданчик и его содержимое живописно вывалилось на пол купе и даже часть в коридор через открытую дверь.
Далее немая сцена и глупый,но очень непосредственный вопрос одной из соседок:
-Зачем вам столько?
И в ответ не менее глупый,но правдивый ответ:
-Так это нам на неделю работы.А они,гады, непрочные очень,на морозе особенно.
Реакцию девушек,а так же и зрителей, столпившихся у двери купе на шум,можете дофантазировать сами.
До пункта назначения геологи уже ехали в купе вдвоем.Даже двери соседних купе были закрыты. И, что особенно обидно, несмотря на безуспешные и бессвязные искренние попытки прочитать всему вагону лекцию об особенностях своей геологической работы.

Весна в этом году выдалась очень холодной. Температура не поднималась выше -25ºС. По утрам деревья стояли в инее как разнаряженные невесты перед свадьбой. К обеду солнце пригревало, становилось немного теплее, но это всего на два, три часа, потом холод вновь сковывал город и его окутывала тьма.
Мы заканчивали подготовку к полевым работам с выездом на остров Врангеля. Экспедиция предстояла быть интересной и все ждали с нетерпением отъезда. Оборудование для радионавигационного обеспечения было проверено и уложено в ящики, оставалось получить задание на полевый работы и приоебрести билеты. Вскоре все было закончено и мы грузовом самолете вылетели в поселок Черский, что находится в устье реки Колымы. Прибыв к месту назначения и выйдя на улицу мы сразу оценили прелести Магадана, он нам показался курортным городом, поскольку температура на улице была -45ºС. И это сразу мне напомнило мою юнность в небольшем поселке на Колымской трассе, когда в 50 градусный мороз мы щеголяли в шапках с поднятыми ушами... после чего наши собственные уши были как “фанера”. После недолгих организационных размещений мы приступили к оборудованию самолетов, это заняло около двух дней и 5 самолетов было оборудовано навигационным оборудованием. Пробные вылеты это всегда интересно и волнующе, новое место, новый экипаж и самолет. Нужно сработаться. Познакомились с экипажем и рассказали о целях и задачах работ, мне попались молодые ребята, как я их потом окрестил – “каскадеры”. Пробный вылет состоялся на следующий день рано утром, солнце еще не успело встать, только розовый оттенок на горизонте показывал его присутствие. Моторы взревели и мы поднялись в воздух. Вид сверху на арктическое побережье и безмолвные простирающиеся белые поля заставляет задуматься о силе природы. Пролетая над полярными станциями видели свежую полынью от прошедшего ледокола приходившего сюда, она уже использовалась белыми медведями как бассейн. Полет занял два часа, все было готово к работе. Летать начали на следующий день, каждый самолет выполнял по 10 посадок на лед в день, работа шла полным ходом , мы привозили готовый материал, его обрабатывали в “камералке” и так было около месяца. Все было нормально и шло своим чередом. Никаких проишествий и неожиданных сюрпризов. Оставалось около двух дней работы и несколько контрольных вылетов. В предпоследний день мы как обычно вылетели в 4 часа утра, в 10 уже были на месте и началась работа. Самолеты как кузнечики прыгали по льдинам высаживая геодезистов на лед, они делали свои измерения и самолеты снова взлетали. По окончанию мы собирались на полярной станции , самолеты делали дозаправку и мы летели домой. Так должно было быть и в этот день. Но из пяти самолетов один не прибыл и не выходил на связь. Его звали, но эфир был пуст. Все уже начали беспокоиться. Прошло 30 минут, эфир молчал. Я быстро вычислил профиль где работали реьята самолет взял курс в этом направлении. Через час мы были на месте. Картина представившееся нам с воздуха была очень грустная. Самолет крыльями лежал на льдине наполовину затопленный. Вокруг него бегали люди размахивая аварийными факелами. Везде были разбросаны вещи и коробки. Даже сверху было видно что самолет не удержится на плаву. Командир нашего самолета принял решение сетсть неподалеку, не смотря на явную опасность. Ребята преодолев ропаки и нагромождение льда прибежали к нам в теплую кабину. Пострадавших не было, только двое ребят промочили ноги выскакивая из самолета. Мы забрали из самолета все что было возможно, к сожалению дорогое импортное навигационное оборудование снять не могли, так как вода прибывала с каждой минутой. Согрев наших ребят и погрузив на борт все мы покинули место проишествия, проводив печальным взглядом самолет. Что то в душе скребло оставляя его одного на льдине среди этого белого безмолвия и вечного холода. На следующий день мы посетили место проишествия, с воздуха было видно большая промоина и только масялное пятно напоминало о самолете. Который погрузился в холодные арктические воды. Причиной катастрофы оказался тонкий лед и самоуверенность пилота. К счастью оставшиеся дни прошли без проишествий. Все довольные и счастливые паковали чемоданы домой. Дорога домой это всегда приятно. Впереди через месяц нам предстояло еще выехать на морские работы но это уже другая история..

да ты поэт оказывается, дружище....

mamida писал(а):да ты поэт оказывается, дружище....

нее я про заик

insistent писал(а): Товарищ Л.П.Берия просто осуществлял выполнение постановления Партии и Правительства,в котором тоже не было,как говорится,ничего личного.Просто основным изделием было "изделие №1"-противогаз,на случай войны."Изделие №2" выпускалось как "ширпотреб (товары широкого народного потребления).

А в мирное время развитого социализма изделием № 1 стали калоши.

Вы когда-нибудь видали летающий бульдозер ?
Нет, Ми-26, Русланы и прочие чудеса отечественного авиапрома в тот памятный раз были ни причём.
Просто у Толяна, нашего бульдозериста-моториста клинило башню на тёплом ветру в летней тундре, особенно если рядом в кабине сидела одна из двух студенток того сезона. Неважно которая, главное чтобы была и видела каков герой.

Смотались на выброску, намыли шлихов (Попигайская астроблема, импактые алмазы, все дела), дёрнули пару тайменей по речке.
Вертаемся в лагерь, баиньки.
Погода полярного лета шепчет кому что, а Толяну она гундосит: "педаль в пол до упора, Толян ! Ты ж мужик, самэц-альфа !".
Ну, он и давит.
Тундра на южном побережьи Ледовитого океана плоская, с небольшими бугорками, непонятными болотцами, кочками и т.п. Но что это такое для 11-тонной махины на форсаже ?
И вот этот мастодонт, рыкая и попёрдывая солярным смрадом несётся напропалую. Километров 40 в час, как не более того.
Девочка в кабине пищит и глазки закатывает, Толян млеет и снисходительно гордится.
Трое студиозных обалдуев, включая и меня по молодости лет, с двумя заряженными двустволками (12й и 16й) бдят и тащатся на крыше : а вдруг мамонт какой попадётся (и попадались, бивней и зубов набрали сколько хотели) или лось какой шальной ? То-то мясца нажрёмся !

Ага, щаз.
Писец оставался незамечен до предпоследней секунды.
Оказался он окном-проталиной в вечной мерзлоте. Глубиной метра 2, стенки вертикальные мёрзлые что бетон.
Такшта, гусенки от танка так и остались в той яме, а Толян со студенткой, пробами и кабиной пролетел еще метров 15.
Но веселее, выше и намного дальше тех двоих летели три оболтуса с крыши, и два заряженных ружья впридачу. Как оказалось потом, одно из них было снято с предохранителя.
Дуракам (особенно молодым) везёт - кроме ссадин и люлей от начальства - никаких потерь.

Отдельная песня - как потом тянули мы того бегемота из болота, как пошел лететь по кругу на стальном тросе оторванный от бульдозера фаркоп. Примерно так 50 кг чугуния на 50-метрой стальной струне, оторванного с первой же попытки тем же Толяном на "Беларуске"-экскаваторе. Никогда ни до, ни после я не видел чтобы начальники партии ныряли в подножную грязь с такоой скоростью и и вживались по самые уши с такиим энтузиазмом. Много нового узнали мы о русской словесности в те славные тёплые деньки.

Всем Удачи.

Петрович

Поскольку я геологова жена, то помимо собственных детей, которых у нас парочка, меня по жизни сопровождают еще и мужнины ненаглядные детища - его камни. Они живут у нас в многочисленных коробках, завернутые каждый в индивидуальное одеялко - газетку давно лохматых дней..., обитают сотнями в тряпочных мешках цвета армейских семейных трусов, в прозрачных пластиковых коробчёнках, сидят в индивидуальных "гнездах" на специальной липучке, выставляя на показ правильные бочкИ... Его "дети" путешествуют с нами по миру, куда бы мы не собрались. Они плыли морем в контейнере за окиян, летали самолетами аэрофлота, тряслись в заполярных поездах.... Вот, что, скажите, нормальные люди берут с собой в новую жизнь?...Правильно, ложки-поварежки, фотоальбомы... а мы своих "детей" со всех уголков и закапушек мира, куда только ступил сапог моего геолога, тащим за океан...И если б там изумруды иль еще какие красивости бы торчали из них, не обидно было бы и притащить в тридевятое царство и выставить под мягкое освещение в шкафчике-витринке, но наши "дети" - специфические, они у нас в большинстве своем - зёрна, которые только под электронным микроскопом и можно разглядеть...но поскольку эти мелкие редкости не живут сами по себе, то приходится тащить и всю их "фазенду" с собой. И сколько бы их ни было: серых, пыльных, корявых, где бы они ни прятались, мой геолог всегда знает, какую коробку открыть и в какой ряд бумажных свертков залезть, чтобы вытащить именно тот, который нужен...Он знает их всех поименно, не коробки, а свои "редкости", а некоторым даже сам давал имена... Он их любит как нас, а иногда кажется, что и больше - когда он несколько вечеров подряд, согнувшись буквой "ЗЮ" препарирует шилом очередное свое микроскопическое дитя... Ну, а я люблю своего геолога, со всей его многочисленной каменной братией. Вот такой-вот круговорот любви в природе!...

Первое воскресенье апреля - День Геолога. Мы в семье всегда отмечаем этот праздник. Мои бабушка и дедушка проработали геологами всю свою жизнь. Деда уже нет с нами почти 20 лет, а бабуля моя еще бодренькая, живет самостоятельно, копается летом на даче от рассвета до полуночи, 94 года ей всего... Много интересных баек они нам рассказывали о своей бродячей жизни. И эта байка тоже из тех же "закромов". Может, не совсем про геологию, но это не важно...

В 70-е годы моим дедам удалось поработать 4 года в Африке, в Сомали. Оттуда, помимо кучи впечатлений, раковин, камней и фотографий с открытками они привезли себе двух маленьких лемуров. Покупая этих крошек у старого сомалийца, они хотели чтобы получилась парочка - девочка и мальчик. Парочка получилась, но сладкая... одного мальчика назвали Чапом, а другого - Шариком. И эта африканская парочка счастливо поселилась на антресольке обычной алма-атинской квартиры моих дедов. Мы с сестрой были тогда еще школьницами младших классов и в наши обязанности входило наловить Чапке и Шарику кузнечиков и жуков в спичечный коробок, который они с хрустом уминали в сумерки. За этим странным занятием (ловлей кузнечиков и майских жуков) нас частенько заставала местная дворовая ребятня и мы в обмен на кузнечиков (как Том Сойер в обмен на яблоко) начали стаями водить ребятишек в гости к дедушке и бабушке на просмотр этих экзотических зверюшек.

Лемуры вели ночной образ жизни и выползали из своего гнезда только к вечеру. Где-то к весне, примерно, в канун Дня Геолога (Поздравляю всех причастных , кстати!) у наших лё-мурных мальчиков просыпалось вполне понятное желание немного поджениться. Они дружным дуэтом, повиснув на вертикальной и холодной уже к тому времени батарее в кухне, охлаждая яйца от кипящего в них весеннего буйства, запевали на два голоса: "Ой- ма-я-я-а-а-то-жи-сь-ть-то-оди-но-ка-я-я-а-А-А-ААА!!!... В общем, если вам когда-то посчастливилось услышать как поют павлины в гон, так вот этот "мальчуковый плач" не шел ни в какое сравнение по чудовищно-эмоциональной истерии с этим явлением...

Все наши соседи за стенкой так сочувствовали нашей африканской парочке в весенний период, что вскоре какими -то непонятными путями нашим мальчикам была найдена семья (О! Боже, вы не поверите, такому совпадению!) у которых жила одинокая девочка-лемур - Галочка. И, естественно, вскоре Галочка была приглашена на смотрины к нашим мальчикам...

Но, я не знаю, что уж там сдвинулось в "природе" нашей парочки, но два обезумевших жениха набросились на Галочку, которая и квартиру-то толком в вечерних сумерках разглядеть не успела, как на своих кузнечиков и начали ее бедную гонять по шкафам до тех пор, пока она в изнеможении не свалилась со шкафа с переломанной лапкой. Бабушка моя не переставая извинялась за негусарское поведение своих мальчиков и загладить такой позор удалось частично лишь отрезом дефицитного кремплина и 12 мотками итальянского мохера. И весенние ноктюрны лемуров на батарее вскоре возобновились...

Но, не долго пела наша парочка дуэтом. Вскоре, аккурат в День Геолога, к ним добавился третий голос, от которого лемуры чуть не помешались последним умом. Дед мой, рассеянейший в мире человек, как-то уехал к бабушке на дачу, которая уже месяц как окучивала там в одиночестве огород от рассвета до полуночи - газеток ей свежих отвезти, ночнушечку чистую, да праздник под шумок отметить вместе на природе. Ну, и приехал... час трясся на автобусе, потом еще с пол часа шагал от автобусной остановки через цветущие яблоневые сады с ночнушкой и бутылочкой... Короче, добрался, отдал газетки и сразу попить - жарко! Тут его и подбросило! "У меня же чайник не выключенный на плите остался!!!... И обратно от дачи до автобусной остановки дед уже всю дорогу бежал горами вы-со-к-и-ма-а-а-а, садами ши-ро-ки-ма-а-а-а... потом на трассе удалось такси поймать, в общем, успел...

А под балконом его уже народ встречает радостно: "Спасите же нас кто-нибудь от этого безумства-а-а-а!!!"... Мало того, что чайник с свистком бешенно наяривает уже третий час, так еще и два наших героя-африканской наружности, поднятые среди бела дня непонятной сиреной "в поле на сборы " , чуть не порвав свои задницы от напряга , орут, вылупив глазки, в стараньях перекричать чайник : "С Днем Ге-о-ло-га, Де-ДА-А-А-А-А-А-АААААААААААААА!!!"