Каморка

В сущности, грубость и подлость Маяковского были сценическим образом 10-х, неожиданно перешедшим в государственную практику 20-х, но для самого Маяковского во многом оставшимся театральной условностью. Вероятно, в той или иной степени условностью и лицедейством была государственная практика Луначарского и даже Ленина (хотя его жертвам от этого не легче – расстреливали-то их по-настоящему). Ленин, когда ему показали стихи Маяковского, приказал «сечь Луначарского за футуризм». Иногда он шутил похлеще и вполне мог заменить «сечь» на «сжечь».

Беда в том, что русская кровожадная болтовня, часть интеллигентского юмора, в 20-е годы стала практикой, а болтали русские перед, извините за выражение, поляками и латышами, что уже страшно, а дальше шли просто курды.

Лев Давидович Бронштейн (Троцкий) писал(а):Она, в сущности, нищенски бедна - эта старая Русь, со своим, столь обиженным историей, дворянством, не имевшим гордого сословного прошлого... Стадное, полуживотное существование её крестьянства до ужаса бедно внутренней красотой, беспощадно деградировано, жизнь его протекала вне всякой истории: она повторялась без всяких изменений, подобно существованию пчелиного улья или муравьиной кучи.