Спасибо!Sveta писал(а):Спасибо ДЛШ, прекрасный рассказ. У меня только маленький временной вопросик: если дело происходит после 1984 года, когда была снята Формула Любви, которую Вы упоминаете, то - насколько было опасным прочтение полковником Визбора и Городницкого в тетрадке?
Конечно, Визбора и Городницкого в тетрадке можно было кому хочешь читать.
Проблема в Алешковском: "Товарищ Сталин, Вы большой ученый..." Это как минимум тянуло на любопытство, а что же в остальных томах. А за "Архипелаг Гулаг" в самиздате срок давали, это точно. Самое малое - с работы могли выпнуть.
(Кстати, знаю человека, который огреб до фига неприятностей из-за пленки на хранение "Бодался теленок с дубом". Спасло только то, что человек этот был из плеяды математиков первой величины, и ему первый отдел мотал нервы, грозил и истерил - но тюрьмы кассетодержатель избежал. Хотя жизнь ему попортили. В начале-середине восьмидесятых).
Думаю, что папахен просто забыл, в какой обложке Ландавшица у него "Гулаг", а в какой безобидный "Декамерон". (Боккаччо с Апулеем, прятали, скорее, от меня - в полковнике вообще никто не предполагал тяги к чтению).
Отец вообще наивный был до удивления. Помню, на кухне полковник чай пьет, а в гостиной у папахена на рамках сушатся перефотографированные стихи Цветаевой, из эмигрантского сборника. Друзьям, родственникам. Т.е., самиздат с особым цинизмом.
Все остальное было доступно и не так интересно поэтому 