Политическая Поэзия

[ЛекМих]

погодь, еще позднюю Юнну Мориц не постили, там дерьма полное корыто бездонное.

Стукачи при всех властях строчили
На меня бесстыжее враньё,
И любить страну меня учили
Те, кто ненавидели её!..

Грянули большие перемены,
Сдали от страны моей ключи
Наши стукачи, как джентльмены,
Феномены с мозгом саранчи!

И стучит она не уставая, –
Эта насекомость стукача,
Деятельность эта мозговая,
Уровень которой – саранча!

У неё – жестокость высшей расы,
У неё – фавор при всех властях,
В очереди – первая у кассы
И во всех искусства областях!

Главное – теперь не провороньте
Фронт антироссийского вранья,
Саранча стучит на этом фронте
На мою страну и на меня.

Стукачам везде у нас дорога,
Стукачам везде у нас почёт, –
Власть они ругают очень много,
Но деньга от власти к ним течёт!

Стукачи при всех властях, обкомах –
Классика, доносов циркачи.
Власти любят этих насекомых,
Джентльменов с мозгом саранчи!

ЮННА МОРИЦ

[nonn]

Ясно, поэзия кончилась. Можете не продолжать.
PS: Не только поэзия, но и уверенность в себе

погодь, еще позднюю Юнну Мориц не постили, там дерьма полное корыто бездонное.

Пусть друзья сами с собой поговорят

[Akrav]

погодь, еще позднюю Юнну Мориц не постили, там дерьма полное корыто бездонное.

Стукачи при всех властях строчили
На меня бесстыжее враньё,
И любить страну меня учили
Те, кто ненавидели её!..

Грянули большие перемены,
Сдали от страны моей ключи
Наши стукачи, как джентльмены,
Феномены с мозгом саранчи!

И стучит она не уставая, –
Эта насекомость стукача,
Деятельность эта мозговая,
Уровень которой – саранча!

У неё – жестокость высшей расы,
У неё – фавор при всех властях,
В очереди – первая у кассы
И во всех искусства областях!

Главное – теперь не провороньте
Фронт антироссийского вранья,
Саранча стучит на этом фронте
На мою страну и на меня.

Стукачам везде у нас дорога,
Стукачам везде у нас почёт, –
Власть они ругают очень много,
Но деньга от власти к ним течёт!

Стукачи при всех властях, обкомах –
Классика, доносов циркачи.
Власти любят этих насекомых,
Джентльменов с мозгом саранчи!

ЮННА МОРИЦ

Очень верно сказано. Понятно отчего у либералов истерика.

[ЛекМих]

Пусть друзья сами с собой поговорят

Голодная кума Лиса залезла в сад;
‎В нем винограду кисти рделись.
У кумушки глаза и зубы разгорелись;
А кисти сочные, как яхонты горят;
‎
Лишь то беда, висят они высоко:
‎Отколь и как она к ним ни зайдет,
‎Хоть видит око,
‎Да зуб неймет.
‎
Пробившись попусту час целой,
Пошла и говорит с досадою: «Ну, что́ ж!
‎На взгляд-то он хорош,
‎Да зелен — ягодки нет зрелой:
‎Тотчас оскомину набьешь».

[Akrav]

Пусть друзья сами с собой поговорят

Голодная кума Лиса залезла в сад;
‎В нем винограду кисти рделись.
У кумушки глаза и зубы разгорелись;
А кисти сочные, как яхонты горят;
‎
Лишь то беда, висят они высоко:
‎Отколь и как она к ним ни зайдет,
‎Хоть видит око,
‎Да зуб неймет.
‎
Пробившись попусту час целой,
Пошла и говорит с досадою: «Ну, что́ ж!
‎На взгляд-то он хорош,
‎Да зелен — ягодки нет зрелой:
‎Тотчас оскомину набьешь».

[levak]

Не лицо у тебя, а седалище,
В твоих жилах моча, а не кровь!
Положить бы тебя во влагалище,
И начать переделывать вновь!

Есенин

[ЛекМих]

Двойных стандартов ломанные линии,
Заборы слов и частоколы фраз.
Погасло пламя и покрылось инеем,
Но не об этом будет мой рассказ.

Вы мерили талант кривою саженью,
Легко рубили голову с плеча.
Залили всё вокруг вонючей пакостью,
И яд стекал по лезвию меча.

Короновали хамство — это весело!
«Мы беспредел свободою зовем!»
Но видно, чаша дряни перевесила,
И пролилась гудроновым дождем,

Измазав все, испачкав черным белое,
Из грязи в князи — это так легко!
Но вы себя такими сами сделали,
Вновь позабыв подуть на молоко.

Вы обожглись, обуглились, расплавились,
Стекли на землю лужей смоляной.
Среди таких же выродков прославились,
И превратитесь вскоре в перегной.

Мудра природа, и на всякой гадости
Она сумеет вырастить цветы.
Которые подарят столько радости,
И будут так прекрасны и чисты.

[Проф. Преображенский]

Напомню идиотам, как травили Бродского в совке.

29 ноября 1963 года в газете «Вечерний Ленинград» появилась статья «Окололитературный трутень», подписанная Я. Лернером, М. Медведевым и А. Иониным. Авторы статьи клеймили Бродского за «паразитический образ жизни». Из стихотворных цитат, приписываемых авторами Бродскому, две были взяты из стихов Бобышева, а третья, из поэмы Бродского «Шествие», представляла собой окончания шести строк, от которых отрезаны первые половинки. Стихотворение «Люби проездом родину друзей…» было исковеркано авторами фельетона следующим образом: первая строчка «Люби проездом родину друзей» и последняя «Жалей проездом родину чужую» были объединены в одну «люблю я родину чужую».

Было очевидно, что статья является сигналом к преследованиям и, возможно, аресту Бродского. Тем не менее, по словам Бродского, больше, чем клевета, последующий арест, суд и приговор, его мысли занимал в то время разрыв с Марианной Басмановой. На этот период приходится попытка самоубийства.

8 января 1964 года «Вечерний Ленинград» опубликовал подборку писем читателей с требованиями наказать «тунеядца Бродского». 13 января 1964 года Бродского арестовали по обвинению в тунеядстве. 14 февраля у него случился в камере первый сердечный приступ. С этого времени Бродский постоянно страдал стенокардией, которая всегда напоминала ему о возможной близкой смерти (что вместе с тем не мешало ему оставаться заядлым курильщиком). Во многом отсюда «Здравствуй, мое старение!» в 33 года и «Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной» в 40 — со своим диагнозом поэт действительно не был уверен, что доживёт до этого дня рождения.

Два заседания суда над Бродским[14] (судья Дзержинского суда Савельева Е. А.) были законспектированы Фридой Вигдоровой и получили широкое распространение в самиздате.

Судья: Ваш трудовой стаж?
Бродский: Примерно…
Судья: Нас не интересует «примерно»!
Бродский: Пять лет.
Судья: Где вы работали?
Бродский: На заводе. В геологических партиях…
Судья: Сколько вы работали на заводе?
Бродский: Год.
Судья: Кем?
Бродский: Фрезеровщиком.
Судья: А вообще какая ваша специальность?
Бродский: Поэт, поэт-переводчик.
Судья: А кто это признал, что вы поэт? Кто причислил вас к поэтам?
Бродский: Никто. (Без вызова). А кто причислил меня к роду человеческому?
Судья: А вы учились этому?
Бродский: Чему?
Судья: Чтобы быть поэтом? Не пытались кончить вуз, где готовят… где учат…
Бродский: Я не думал… я не думал, что это даётся образованием.
Судья: А чем же?
Бродский: Я думаю, это… (растерянно) от Бога…
Судья: У вас есть ходатайства к суду?
Бродский: Я хотел бы знать: за что меня арестовали?
Судья: Это вопрос, а не ходатайство.
Бродский: Тогда у меня нет ходатайства.

Фото из зала суда
Все свидетели обвинения начинали свои показания со слов: «Я с Бродским лично не знаком…»[15], перекликаясь с формулировкой времён травли Пастернака: «Я роман Пастернака не читал, но осуждаю!..».

13 марта 1964 года на втором заседании суда Бродский был приговорён к максимально возможному по указу о «тунеядстве» наказанию — пяти годам принудительного труда в отдалённой местности. Он был сослан (этапирован под конвоем вместе с уголовными заключенными) в Коношский район Архангельской области и поселился в деревне Норенская. В интервью Волкову Бродский назвал это время самым счастливым в своей жизни. В ссылке Бродский изучал английскую поэзию, в том числе творчество Уистена Одена:

Я помню, как сидел в маленькой избе, глядя через квадратное, размером с иллюминатор, окно на мокрую, топкую дорогу с бродящими по ней курами, наполовину веря тому, что я только что прочёл… Я просто отказывался верить, что ещё в 1939 году английский поэт сказал: «Время… боготворит язык», а мир остался прежним.

— «Поклониться тени»
Наряду с обширными поэтическими публикациями в эмигрантских изданиях («Воздушные пути», «Новое русское слово», «Посев», «Грани» и др.), в августе и сентябре 1965 года два стихотворения Бродского были опубликованы в коношской районной газете «Призыв».

Суд над поэтом стал одним из факторов, приведших к возникновению правозащитного движения в СССР и к усилению внимания за рубежом к ситуации в области прав человека в СССР. Запись суда, сделанная Фридой Вигдоровой, была опубликована во влиятельных зарубежных изданиях: «New Leader», «Encounter», «Figaro Litteraire», читалась по Би-би-си. При активном участии Ахматовой велась общественная кампания в защиту Бродского. Центральными фигурами в ней были Фрида Вигдорова и Лидия Чуковская. На протяжении полутора лет они неутомимо писали письма в защиту Бродского во все партийные и судебные инстанции и привлекали к делу защиты Бродского людей, пользующихся влиянием в советской системе. Письма в защиту Бродского были подписаны Д. Д. Шостаковичем, С. Я. Маршаком, К. И. Чуковским, К. Г. Паустовским, А. Т. Твардовским, Ю. П. Германом и другими. По прошествии полутора лет, в сентябре 1965 года под давлением советской и мировой общественности (в частности, после обращения к советскому правительству Жан-Поля Сартра и ряда других зарубежных писателей) срок ссылки был сокращен до фактически отбытого, и Бродский вернулся в Ленинград. По мнению Я. Гордина: «Хлопоты корифеев советской культуры никакого влияния на власть не оказали. Решающим было предупреждение „друга СССР“ Жана-Поля Сартра, что на Европейском форуме писателей советская делегация из-за „дела Бродского“ может оказаться в трудном положении»[16].

В октябре 1965 года Бродский по рекомендации Корнея Чуковского и Бориса Вахтина был принят в Группком переводчиков при Ленинградском отделении Союза писателей СССР[17], что позволило в дальнейшем избежать новых обвинений в тунеядстве.

Бродский противился навязываемому ему — особенно западными средствами массовой информации — образу борца с советской властью. А. Волгина писала, что Бродский «не любил рассказывать в интервью о лишениях, перенесённых им в советских психушках и тюрьмах, настойчиво уходя от имиджа „жертвы режима“ к имиджу „self-made man“»[18]. В частности, он утверждал: «Мне повезло во всех отношениях. Другим людям доставалось гораздо больше, приходилось гораздо тяжелее, чем мне». И даже: «… я-то считаю, что я вообще всё это заслужил»[19]. В «Диалогах с Иосифом Бродским» Соломона Волкова Бродский говорит по поводу записи суда Фридой Вигдоровой: «Не так уж это всё и интересно, Соломон. Поверьте мне»[20], на что Волков выражает своё возмущение:

СВ: Вы оцениваете это так спокойно сейчас, задним числом! И, простите меня, этим тривиализируете значительное и драматичное событие. Зачем?

ИБ: Нет, я не придумываю! Я говорю об этом так, как на самом деле думаю! И тогда я думал так же. Я отказываюсь всё это драматизировать!

[ЛекМих]

Напомню идиотам, как травили Бродского в совке.

Тут Бродский про вас говорит. И про ваше хамство.
.

.
А тут он говорит про Украину.
.

[Проф. Преображенский]

А тут что за русофобщина?

...
Не нам, кацапам, их обвинять в измене.
Сами под образами семьдесят лет в Рязани
С сальными глазами жили как при Тарзане.

Кстати, что такое кацап знаем? "Как козел"...

[ЛекМих]

[Gadi]

Давайте сойдёмся на том, что и у большого поэта бывают плохие (а в нашем случае - просто отвратительные) стихи.

Но...

Но должен всё же признаться, что у меня никак не выходит из головы мысль о том, что в стихотворении Бродского звучит не голос автора, а голос выдуманного им персонажа, и проклятия Украине посылает не замечательный поэт, а некий дегенерат. Иначе я не могу спокойно перечитывать стихи уважаемого мною человека.

https://www.stihi.ru/2009/03/26/1137

[svt]

Украинцы названы презрительно “хохлами”, а это равнозначно тому, как если бы, обращаясь к евреям, поэт называл их “жидами”, или, скажем, говорил о неграх - niggers.

дальше можно не читать. писал "знаток" украины типа наших местных или пропагандон

а вот здесь человек понимает о чем пишет
"
Печальное и трагическое, гневно прощальное стихотворение русского поэта. ... Он и впрямь сам лично очень переживал за этот неожиданный для него отрыв всей Украины от России. Его ближайший друг Лев Лосев сказал: «Украину он не только считал единым, как теперь принято говорить, «культурным пространством» с Великороссией, но он еще и сильно чувствовал ее как свою историческую родину. Последнее выражение мне не хочется брать в кавычки, потому что для Бродского это была очень интимно прочувствованная идея. Ощущение себя «Иосифом из Брод»…»

... в случае с Украиной Иосиф Бродский чувствовал себя лично задетым. Опять обращаюсь к Виктору Кулле, который написал по поводу этого стихотворения: «... Никакого оскорбления украинцев тут и близко нет. Есть раздражение этими бесконечными и абсолютно идиотскими обвинениями, которые льются от украинцев бесконечным потоком. Все эти «хохлы поганые» — это самоназвания украинцев, которые они приписывают «поганым кацапам» (а это тоже украинское название, так как многие русские даже не поймут про кого это). И все это — часть пропагандистской мифологии, цель которой создать нацию, которой нет, и которую, сколько не старайся, не удастся сколотить на одном антагонизме Украины к России, частью которой она все еще является, хоть и не юридически.

И смысл стихотворения Бродского абсолютно прозрачен. Как русский (не советский) патриот он не мог воспринимать отделение Украины иначе как в контексте многовекового построения Российской Империи и скоротечного разрушения пространства русской культуры… И пусть и грубоватое, но геополитически абсолютно адекватное предсказание, что уход из России будет означать включение в сферу влияния Польши и Германии на вторых (в лучшем случае) ролях. Мало украинцам не покажется. И для России это будет тяжелое время, но для Украины — сплошной кошмар…»
" http://svpressa.ru/culture/article/98751/

[Akrav]

А тут что за русофобщина?

...
Не нам, кацапам, их обвинять в измене.
Сами под образами семьдесят лет в Рязани
С сальными глазами жили как при Тарзане.

Кстати, что такое кацап знаем? "Как козел"...

Ваша истерика объяснима.

[Проф. Преображенский]

А тут что за русофобщина?

...
Не нам, кацапам, их обвинять в измене.
Сами под образами семьдесят лет в Рязани
С сальными глазами жили как при Тарзане.

Кстати, что такое кацап знаем? "Как козел"...

Ваша истерика объяснима.

Это у вас истерика. Зря вы поэзию в политику приперли. Поэты всегда вольнодумствовали и либеральничали. За это власть их и гнобила. При желании можно вам под хвост подсыпать Стихов и песен. Я не большой знаток, но народ поддержит. Тему закроете - не поможет.

А случилось дело так :
Как-то ночью странною
Заявился к нам в барак
"Кум" со всей охраною.
Я подумал, что конец,
Распрощался матерно...
Малосольный огурец
Кум жевал внимательно.
Скажет слово и поест,
Морда вся в апатии,
"Был, - сказал он, -Главный съезд
Славной нашей партии.
Про Китай и про Лаос
Говорились прения,
Но особо встал вопрос
Про Отца и Гения".
Кум докушал огурец
И закончил с мукою :
"Оказался наш Отец
Не отцом, а сукою..."