Вот
Нашлось
Такое.. Многа букофф, да
Самое необъяснимое
А бывало у вас так:
Вы встречаете человека, а с ним смешно. Очень и очень смешно. Рот болит, и за живот уже нет сил хвататься. Лицо у него серьезное, безучастное, а скажет слово, и вы вновь запрокидываете голову от хохота. Такое чувство, что при рождении вам выдали одно на двоих чувство юмора. Он знает, где струны, на которых нужно сыграть, чтобы вы радовались. Вы знаете, как нарисовать улыбку на его лице. Вдвоем вы ходячий театр комедии, а в шумной компании существуете над всеми, летаете под потолком со своими шуточками-векторами, бросаетесь ими друг в друга, как дети мячом. Народу может быть сотня, а вас слышнее всех, зато вам двоим никого не слышно. Смех сближает настолько, что вам легко однажды сойтись губами, забраться, словно в шутку, дальше, открыться друг для друга по-новому. Потерять от неожиданности голову и потерять что-то еще. Сначала непринужденность, потом открытость, потом одну улыбку, вторую, третью. И это уже не смешно ни капли, но упали «два башмачка со стуком на пол» и под потолком давно никто не летал.
Вы могли бы оставаться отличными друзьями, думаете вы после, притворяясь, что не сожалеете и ломая пальцами пальцы. Но кто же знал, кто знал.
Или так бывало:
Вы встречаете человека, а он заканчивает ваши предложения. Вы существуете на полусловах, на полутонах, а ваши половинчатые реплики складываются в ладный текст. Вы читали одни книги, смотрели одни фильмы, а в крымском детстве, оказывается, проводили с родителями лето в одном и том же поселке – удивительные совпадения, которые вы и считать не беретесь, так их много. Но у него чужой запах. Не плохой и не хороший – чужой. И когда он касается, вы отдергиваете руку. Потому что он трогает вас не так. Все остальное такое стопроцентное и за ваш союз поднимает руку каждый первый, что не попробовать кажется кощунственным: может быть, чувства придут потом, – так думаете вы и однажды проверяете: вдруг это вы такая черствая. Но дело, разумеется, не в вас. Традиционное полусладкое, которое принимается несмелыми любовниками для вдохновения, сидит внутри разъедающей похмельной горечью. Дальше отдирание души от души, зашивание на живую, болезненные выяснения, ссоры, ощущение собственной виноватости, волочащееся следом, как ящеричный не отваливающийся хвост. «Зачем ты вообще появилась в моей жизни?»
И правда, зачем?
А бывало так:
Вы встречаете человека, и ему не нужно даже дотрагиваться, чтобы вас бросило в жар. Он сам весь жароповышающее: и взгляд, и голос, и то, как прикуривает сигарету, и нелепая белая куртка. Намагниченность – ваше физическое состояние. Безумие – ответ ваших глаз в зеркале. А он настолько не Ален Делон, что скорее Дэнни де Вито. Ни под одно лекало не подходит, ни в каких мыслимых списках не значится, ни одному амплуа не соответствует, хоть и говорит, что актер. Просто какой-то тринадцатый знак зодиака.
А вам с ним здорово, вам очень хорошо. И дело же не в том, что у вас разница в пятнадцать лет и у него что за спиной, что впереди загадочная жизнь, в которой хочется поучаствовать. И не в том ведь, что он большинству непонятный и большинством непонятый, и не в том, что вы догадываетесь, как кратковременен его транзит. В чемодан бродячего артиста умещается и взгляд, и голос, и пачка сигарет, и белая куртка, и кусочек молодости, которую он еще раз прожил с вами. А вы уже совсем взрослая и знаете, чем снимают жар. Надо только не забыть пролежать болезнь, чтобы не вызвать осложнения.
А еще помните:
Такая девочка, девушка, женщина. Она вам нравится с первого взгляда. Хочется с ней видеться, болтать, ходить куда-то вместе. Она красивая невероятно, и иногда возникает желание поцеловать ее в губы. Но вы просто дружите, обнимаетесь, находите друг в друге какую-то особенную прелесть. У вас, несомненно, родство душ, тайны, и вы не задумываетесь, что чаще звоните первой. Вы приводите ее домой с восторгами: «Мама, мама, познакомься, это та самая Н.!». Мама улыбается (вы не замечаете легкую напряженность), и в ответ на вашу без знаков препинания речь зажимает обеими ладонями рот, чтобы не дай бог начать вправлять вам мозги. Ей бы и хотелось не знать на три шага вперед, но она видит прекраснее вас, что это будущая вспышка, что бикфордов шнур уже зажжен. Что дружба – сложнейшая на свете вещь, сложнее, быть может, чем сама любовь. И бывает так, что другу нечего дать взамен вашей открытости и щедрости, и не всякий готов к тому, чтобы на него обрушили всю нежность, верность и подлинность. И когда вы глупо расстаетесь из-за «того, не знаю чего», мама мудро молчит. А вы стараетесь избегать упоминания имени Н. впредь.
Вы задумываетесь: да что же со мной не так? Если не смех, не ум, не страсть, не дружба, то что меня ждет? И почему эти вечные финалы? Почему ни смех, ни ум, ни страсть, и ни дружба? А ответы так просты. Как там говорят? Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда. Кто-то на самой недоступной высоте не без интереса слушает вас и знает на несколько шагов вперед, да что там, на весь ваш путь вперед.
Что однажды в рабочий кабинет войдет новенькая. Вы подумаете: какая-то яркая помада, какая-то походка странная, какой-то апломб, неет, мы точно не сработаемся. А через время она станет вам лучшей подругой и будет за компанию искать для вас редкие духи в парфюмерных магазинах по длинному списку. И ехать с вами к черту на кулички за котенком, которого отдают в добрые руки. Вы станете считать ее походку забавной, а гордость – напускной и сможете часами слушать истории из ее личной копилки. А когда одну попросят уволиться, уйдете из фирмы вместе, потому что станете настоящим тандемом.
И мальчишка, которого вы бы никогда не восприняли всерьез – кофта с капюшоном, немногословность и взволнованное, но наизусть «Дорогая, я вышел сегодня из дому поздно вечером подышать свежим воздухом, веющим с океана…» и многое другое из любимого поэта – станет вашим мужем и, держитесь крепче, отцом ваших детей. Его сразу полюбит ваша пристрастная бабушка, а он с первого раза произнесет ее имя и отчество. Вы будете читать одно и то же, правда, по очереди. Он узнает, что некоторые девушки предпочитают розам альстромерии и все-таки выучит это сложное название. Вы сможете разговаривать глазами, как Карл Мюнхгаузен с Мартой. Он будет приглушать музыку, когда вы сядете за книгу. Измерять вам температуру без градусника. Смешить. Исполнять мечты. И да, касаться вас именно Так. Просто потому, что только так и может быть. Потому что судьба, все-таки, – самое необъяснимое из всего, что объяснить нельзя.
http://iz-antverpena.livejournal.com/57055.html
