#‎onthisday

[Victoria]

French novelist Honoré de Balzac was born ‪#‎onthisday‬ in 1799. Here's a portrait by French artist Gustave Lévy:

[Victoria]

[Victoria]

Born in 1859: Sir Arthur Conan Doyle. Here’s his application to study at the Reading Room:

[Victoria]

[Kiseta]

[elena S.]

elena S.
Зарегистрирован:Вт июн 07, 2005 10:00 am

[Waterbyte]

elena S.
Зарегистрирован:Вт июн 07, 2005 10:00 am

:D

враки. тогда был другой ник зарегистрирован :Р

[elena S.]

elena S.
Зарегистрирован:Вт июн 07, 2005 10:00 am

враки. тогда был другой ник зарегистрирован :Р

закусывать надо

[Victoria]

Это был человек огромного роста. Всего 10-12 сантиметров ему не хватало до двух метров. Лучший портрет Хемингуэя - на палубе его яхты "Пилар": голый до пояса, он глядит прямо на солнце. Его губ едва касается легкая улыбка. В ней и в его глазах - и радость жизни, и горечь жестоких утрат, великолепная вера в свою звезду и звезды всего человечества. Это живое воплощение воли, силы и мужества.

Его жизнь была жизнью настоящего мужчины. Он любил сафари, большую охоту на крупного зверя, носорогов, буйволов, львов. Он любил рыбную ловлю, но не в тенистых илистых ручьях и прозрачных реках, а ловлю большой рыбы в нестерпимо синем потоке Гольфстрима. Его сферой был бой быков и дружба с матадорами. Его миром – вся природа с бесконечными переливами зеленого, синего, коричневого и желтого цветов, мир, населенный людьми, которых он так любил. И другим его миром была война. Нет, он не любил войну, он ее ненавидел, как ненавидел и презирал смерть. Но он считал, что если в мире где-то идет битва за человека, он должен сражаться. Смерть была владычицей его приватного ада. Впервые он встретился с ней лицом к лицу, когда мальчишкой, репортером канадской газеты, обязан был присутствовать при повешении преступников. В Италии, во время Первой мировой войны, будучи прикомандирован к итальянской армии, он в первый же день по приезде в Милан попал на военный завод, где утром произошел сильнейший взрыв. А в Риме команда, в которой оказался Хемингуэй, целый день собирала трупы с длинными волосами, которые еще недавно были женщинами-работницами. Потом пришла очередь собирать отдельные части тел. Он добросовестно выбирал куски из колючей проволоки, окружавшей территорию завода, и снимал их с ограды. Ему показалось поразительным то, что человеческое тело разрывается на части не по анатомическим линиям, а разбивается на куски причудливой формы, похожие на осколки бризантных снарядов.

Многие его рассказы можно принять за разрозненные главы трактата о мертвых. Гибнет Френсис Макомбер, застреленный собственной женой. Писатель Гарри в снегах Килиманджаро умирает от гангрены. Бессмысленно погибает отец героя в рассказе "Мой старик". Умирает Кэтрин Баркли в романе "Прощай оружие!", Гарри Морган в книге "Иметь и не иметь", герои пьесы "Пятая колонна". А писатель холодно, как натуралист, регистрирует: "Цвет кожи у мертвых кавказской расы меняется от белого до желтого, до желто-зеленого и до черного. С каждым днем мертвые увеличиваются в объеме, так что военная форма с трудом вмещает их. Запах поля битвы в жаркую погоду нельзя запомнить. Можно вспомнить, что был такой запах, но ничто никогда не напоминает его". Эрнест Хемингуэй встречался с королевой своего приватного ада множество раз. Вскоре после того, как он попал на итало-австрийский фронт, он был накрыт минометным огнем и получил 237 ранений. Из его тела было извлечено 28 осколков. Во время Второй мировой войны в затемненном Лондоне он попал в автомобильную катастрофу.

В Арденнах был 2 раза ранен в голову, а в 1954 году в двух жестоких авиационных авариях получил сильный шок, 2 перелома позвоночника и временно потерял зрение. С каждым днем он все сильнее и сильнее ненавидел королеву ада. Ведь насильственная смерть не была даром природы, хотя бы и жестоким, не принесло человечеству утверждающая, что идет по дороге к счастью. И Хемингуэй писал на полях рукописи "Прощай оружие!": "Мир убивает самых добрых и самых нежных, и самых храбрых без разбора. А если ты ни то, ни другое, ни третье, можешь быть уверен, что и тебя убьют, только без особой спешки". Позже он включил этот абзац в текст романа. И все же он никогда не мог забыть радости, которую испытываешь, когда несешься на лыжах по горному склону в туче снега, словно в песчаном вихре, и в сознании не остается ничего, кроме чудесного ощущения падения и полета. И крупные форели, неподвижно стоящие в быстрой речной воде ближе к приглубому берегу. И верещащих черных белок в скипидарно-сосновых лесах Мичигана. И жаркого света душных ночей Африки. И сухой почвы Испании, выжженной жестоким солнцем, где спят американцы, павшие за эту страну, его мертвые.

Мальчик вырос в маленьком домике, сложенном из огромных стволов кедра в городке Ок-парк, неподалеку от Чикаго, куда его дед прибыл в крытом фургоне. Его мать, хорошая музыкантша и певица, заставляла его играть на виолончели, но Эрнест предпочитал отца. Врач по профессии, он любил кочевать с индейцами, обладал поразительным зрением и стрелял без промаха. Он брал сына с собой на охоту и рыбную ловлю и подарил ему ружье и удочку, когда тот еще не умел правильно произносить слово рыба и раньше, чем научился читать. Но мальчик получал в день лишь три патрона, отец не хотел, чтобы сын палил без толку. Так Эрнест стал великолепным стрелком и научился бить птиц влет.

Герман Мелвилл говорил, что море было его Гарвардским и Ельском университетом. Для Эрнеста Хемингуэя такой школой были заросли по берегам быстрых и чистых рек, хвойные леса Мичигана. Мальчик всегда старался улизнуть из дому и спал на открытом воздухе. В те годы девственные леса еще не были вырублены, и он лежал на спине на чистой, упругой хвое, глядел на голые внизу стволы и ветви, начинавшиеся высоко. В самые жаркие дни там было прохладно, ветер шумел в вершинах, и неяркий свет ложился пятнами. В такие дни крышей его дома было светлое синее небо и всегда разные бегущие облака. Позже он говорил, что не променяет чистое прохладное Мичиганское небо на пышные и праздничные небеса Италии, ни на то жгучий, то прошитый звездами шатер над зелеными холмами Африки.

В шестнадцать лет он ушел из дома, чтобы стать репортером, солдатом, заграничным корреспондентом американских и канадских газет, охотником за крупной дичью и большой рыбой, матадором и моряком. Но, чем бы он ни занимался, он всегда, с первого и до последнего дня жизни оставался писателем.
Иные называли его жестоким, бессердечным и самонадеянным, но он был лишь человеком, чрезвычайно требовательным к себе, а тем самым и к другим. Художником, не терпящим ни малейшей фальши, чуждым компромиссам. Его была поисками жестокой поэзии правды, и он не раз говорил: "писать чертовски трудно, и я еще не научился этому, но научусь".

Его мечтой было написать о будущем американском возрождении. О возрождении традиций Уитмена и Таро, в которые он так страстно верил. "Наша страна была хорошей страной, но ее порядочно изгадили" – сказал как-то Хемингуэй.

Он много ездил по свету, но не как путешественник. Просто он жил одной жизнью с окружающими его людьми, как бы не называлась эта страна. И память о чистом, огромном, прекрасном мире осталась навсегда в его книгах…

(…)Он помнил все свои книги. Но всегда ли они были такими, как он хотел? Когда-то он сказал: "Если вы закончили чтение книги, и чувствуете, будто это все случилось с вами, и все принадлежит вам, хорошее и плохое, увлечение и угрызения совести, печаль и герои, место действия и погода, то это подлинно великое произведение(…)".

(Из статьи Кирилла Константиновича Андреева (1906-1968гг.) «Ад и праздники Эрнеста Хемингуэя», Литературная газета, 29.12.1964.
Текст приводится по аудиозаписи книги «На пороге новой эры», 1971. Перевод в текстовый формат - hemingway-lib.ru)
_________________________________________
21 июля, 116 лет назад, родился американский писатель, журналист Эрнест Миллер Хемингуэй (1899-1961).

[Victoria]

In 1752 Britain adopts the Gregorian calendar – the following day was 14 September!

Great Britain moved from using the Julian calendar to the Gregorian calendar on Wednesday 2 September 1752. By this time, the two calendars were out by 11 days, so the following day was Thursday 14 September! This caused issues for objects like this one – a medal featuring a perpetual almanac. It was calculated using the Julian calendar, and the dates therefore became obsolete. There is a myth that people rioted asking for their eleven days back, which was stirred up by a satirical painting by William Hogarth, of which he also made an engraving, which you can see in the collection.

[Victoria]

:)
in 1698: Peter the Great of Russia introduced a beard tax! This token was given as proof of payment