"....Автор заметки Дарья Теричева, судя по всему, произведений Носова не читала. Понятно, ей как интеллигентной девушке это ни к чему - ей и так всё ясно. Но если бы читала, то, возможно, знала бы, что Незнайка жил в светлом коммунистическом будущем, где все люди счастливы и не ведают проблем. Там нет денег, там нет ворья и мошенников, там нет моральных уродов (см. Неформалы). Незнайка - он аналог сказочного Ивана-дурака (который, несомненно боролся с царизмом и выступал за отмену крепостного права), а не отмороженного дегенерата. Его даже зовут Незнайка. Он разгильдяй и недотёпа, но добрый и хороший.
Яркая одежда у него была потому, что он просто не понимал, как надо одеваться. И это было очевидно даже самым маленьким читателям. На трубе он играть не умел, но играл - и поэтому вместо музыки получалась какофония. Это тоже было понятно даже самым маленьким читателям. И рисовать не умел, и поэтому вместо картины у него получалась самая настоящая мазня (см. Авангардизм). Собственно, и со стихами получалось ровно то же самое - Незнайка не умел сочинять стихи, а сочинял. Получается, естественно, бред - и на примерах "пакля - шмакля" даже самым маленьким читателям это очевидно. Но, видимо, надо получить высшее образование в демократической России, и всё откроется с несколько иной стороны. Ибо Дарья Теричева видит в этом диссидентские потуги. Хотя, быть может, Дарье виднее. Возможно, она много общалась с диссидентами и неплохо знает, что говоря про диссидентов, она имеет в виду именно таких бездарей и неучей.
Образы "неформалов" и "стиляг" выведены Носовым в книжке "Незнайка в Солнечном городе", где Незнайка и его друзья прибывают в коммунистический город Солнечный. Там в зоопарке случайно превращают в людей трёх ишаков: Пегасика, Брыкуна и Калигулу. Точнее, ишаков там было двое: Пегасик и Брыкун, а Калигула был лошак, то есть помесь лошади с ишаком (ЛОШадь + ишАК). Все трое, как положено "неформалам" и "стилягам", резко выделялись из серой тоталитарной массы: вели себя как скоты, одевались как идиоты, и в конце были возвращены в естественное для "неформалов" состояние - превращены обратно в ишаков. Хотя сложно назвать превращением переход из состояния животного в ишака.
Кстати, в другой книжке Николая Носова - "Незнайка на Луне" - полностью раскрыты все прелести демократического общества. На Луне живут капиталистические подонки, люди-коротышки там злы и коварны, полиция продажна, капиталисты жестоки. Контраст с коммунистическим бытом коротышек - чудовищный. Демократическое общество показано в такой красе, что книга осталась в памяти на всю жизнь. И, что характерно, не только у меня. Кстати, крайне важный момент: коротышки, постоянно предающиеся отдыху и развлечениям, неизбежно превращаются в баранов. Что мы, собственно, теперь вокруг себя и видим.
Наши российские либеральные реформаторы - Егор Гайдар, например (он же мистер Понч) - все свои знания об устройстве капиталистического общества почерпнули именно из этой книги - настолько глубоким уровнем понимания обладает большинство из них. И реформы осуществлял строго по ней. А некоторые из его подручных-скуперфильдов, похоже, не читали даже этого, просто умело пользовались собственными фантазиями. Возможно, Дарья Теричева с ними знакома.
Николай Носов был нормальным советским писателем, а не дешёвой гнидой.
Спасибо ему за прекрасные детские книги...."
(c)
Какая прелесть
Правила форума
Пожалуйста, ознакомьтесь с правилами данного форума
Пожалуйста, ознакомьтесь с правилами данного форума
-
LeeVan
- Графоман
- Сообщения: 28458
- Зарегистрирован: 06 май 2004, 09:34
-
FarEcho
- Пользователь
- Сообщения: 58
- Зарегистрирован: 04 авг 2008, 23:43
Re: Какая прелесть
Не раскрыт термин "дешевая гнида". 
-
LeeVan
- Графоман
- Сообщения: 28458
- Зарегистрирован: 06 май 2004, 09:34
Re: Какая прелесть
не брэнд значит.FarEcho писал(а):Не раскрыт термин "дешевая гнида".
Желтой сборки с элементами некондиции. Ну и на операционной системе сэкономили как водится.
Опен сорс.
Получилось дешево в итоге
-
Victoria
- Очарованный странник
- Сообщения: 40366
- Зарегистрирован: 05 июн 2006, 08:34
Re: Какая прелесть
* * *
... И вот они начинают выплывать, отнюдь не расписные. ...Бровастый Брежнев один пребывает в несколько фривольном расположении духа. Ему поручено поздравить с праздником присутствующих женщин, которых в этом зале раз-два и обчелся.
- Дорохые тоуарыщи жэншыны! - с добрым некоторым юморком произносит ба-а-альшой любитель женщин, Председатель Президиума Верховного Совета.
...После Брежнева на трибуну взлетает представительница этих самых женщин - поэтесса товарка Щавеленкова. Бойко, по-комсомольски она приветствует руководителей партии и правительства, заверяет их в искренности чувств, обещает дальнейшие успехи. Засим начинает читать отрывок из своей эпохальной поэмы «Мой друг». От имени героини звучат стихи вот такого рода:
Когда нежданная беда
Гремит над головою громом,
Как пережить? Бежать куда?
Бегут - к секретарю райкома!
Бегут, распахивая двери,
Не в кабинеты, а в сердца.
Здесь успокоят, здесь поверят,
Здесь разберутся до конца.
...Щавеленкову на трибуне сменила представительница международного отряда передового женщинства польская поэтесса Бандерра Бригадска. Будучи польской, она была в то же время и советской, поскольку жила в Москве со своим мужем, заядлым сталинистом и лауреатом Корнейчучиным. Эта дама в отличие от щебетуньи Щавеленковой была основательным членом Совета Мира, а заодно и Коминформбюро. Серьезным тоном, почти без всякого акцента, равно как и без всякой игривости, она вещала, что мы живем в непростое время, в довольно сложное время, когда подрывные центры империализма только и ждут, чтобы использовать против нас любую нашу ошибку, любую непродуманную оговорку. Она, Бандерра, только что вернулась из Польской Народной Республики, и там наши товарищи, коммунисты-интернационалисты, сетовали на то, что советские молодые писатели мешают Польской Объединенной Рабочей партии строить социализм.
И вдруг в Свердловском зале Кремля то ли потолок обрушился, то ли пол разверзся. «Нет, - подумал Антоша, - это зверинец затаившийся проснулся». В общем, зал взревел:
- Позор! Позор! Позор!
...Наконец Хрущев буркнул в микрофон:
- Товарищ Бригадска, расскажите подробно, на чем такие жалобы основаны, чтобы прояснить.
Рев затих.
- В Варшаве есть журнал «Политика» с весьма сомнительной репутацией. Можно сказать, что с сильным ревизионистским душком. Там были напечатаны, одно за другим, два больших интервью, одно со знаменитым молодым советским поэтом, другое с известным молодым прозаиком. Их классовая позиция оставляет желать много лучшего, а проще говоря - просто отсутствует. Взгляды и мысли этих молодых людей расшатывают наши устои, что особенно опасно в польской обстановке, где снова набирает силы реакционный лагерь...
Из середины зала, где сосредоточено было идеологическое ядро совещания, поднялся басовитый гулкий, едва ли не инфернальный голос:
- Назовите имена!
Зал подхватил взволнованным пылким многоголосием:
- Имена! Имена! Имена!
...Покрывая гул, Хрущев прокашлялся в микрофон:
- Назовите имена, товарищ Бригадска. Миндальничать не будем, чего миндальничать, а чтоб не миндальничать, надо личности иметь, чтоб с именами.
- Ну, хорошо, Никита Сергеевич, я назову... Это поэт Андреотис и прозаик Ваксон.
Зал радостно взвыл:
- Андреотис! Ваксон! Позор! Позор! Покарать оных! Совсем не русских! Откуда такие взялись?! Изгнать! Изолировать!
...Антошу от этого неожиданного поворота прямо, непосредственно, в сугубо личном плане к нему, причем в сугубо негативном, едва ли не враждебном ключе, тогда как раньше-то все и в ЦК лелеяли как шаловливого, но радостного дитятю, от этого всего так его вдруг раскачало, что он схватился руками за подлокотники кресла.
Что касается Ваксона, по тактическому замыслу сидевшего далеко от Антоши, тот испытывал почти противоположные чувства. Его не в высоте качало, а наоборот, неудержимо тащило вниз, как будто на крутом склоне в горах под ногами поехала лавина. Мелькнула мысль: вот поверил этим гадам в 1956-м, после Двадцатого съезда, задвинул идею побега, вот теперь и плати.
Революционная поэтесса вынула из кармана жакетки толстую записную книжку и сразу открыла ее в нужном месте.
- Андреотис в беседе с московским корреспондентом журнала «Политика» Адамом Глотисским проявил себя как аполитичный виршетворец, отвергающий марксистские принципы классовой борьбы. В частности, он заявил, что, цитирую, «миром правит красота», и несколько раз настаивал на этом.
Антошу так бросало, что он никак не мог вспомнить, когда он это говорил, где, кому, почему, куда, откуда, извне ли, изнутри ли, кто такой этот Адам, и вообще.
Поэтесса продолжала:
- Ваксон в беседе с тем же корреспондентом заявил, что в Советском Союзе идет борьба между сталинистами и либералами, к которым он причислял и себя. Сталинисты, а имя им легион, заявил он, все еще надеются на реванш, но мы их победим...
- На трибуну Андреотиса! - гудел зал, как закипевшая помойная яма. - На трибуну Ваксона! Пускай ответят! Нечего их слушать! Выслать! Изолировать от общества!
Мягкий, корректный, вроде бы немножко рассеянный, поскольку академик, секретарь ЦК товарищ Килькичев объявил в микрофон:
- Слово имеет товарищ Андреотис.
Антоша пошел, внедряя в себя, как заклинание, одну мысль, которая спасет: я знаю, что говорить, я знаю, как говорить, я знаю, что говорить, я знаю, как говорить, я зна...
Поход завершился, и он ощутил себя на высококачественной трибуне страшной партии большевиков; бледный мальчик с торчащими ушами и носом, в фирменном свитерке и фулярчике. Он взялся обеими руками за края трибуны, пытаясь умерить качку. Микрофон перед ним как-то странно гудел, фонил: возможно, в него кольцами залетала враждебная турбуленция зала. Наконец более или менее стихло.
- Товарищи! - воскликнул Антоша и в паузе заметил в третьем ряду партера морду матерого партработника, перекошенную ухмылкой: дескать, тамбовский волк тебе товарищ. «Я знаю, что говорить, я знаю, как говорить...» Антон начал: - Как и мой великий учитель Владимир Маяковский, я - не коммунист...
И тут же кончил, не произнеся даже и ключевого предлога «но». Сзади и над его беззащитным затылком взревело могучее ретивое:
- И вы гордитесь этим, господин Андреотис? А я вот горжусь тем, что я коммунист!
В ответ на этот дерзновенный и неистовый по своей сокрушительной силе клич взревело все, за исключением мелких вкраплений:
- Позор! Долой этих господ! Коммунисты, вперед!
Внутреннее заклинание Антоши было затоптано паническим взвизгом организма: мне конец, мне конец, мне конец! Больше ни слова сказать не дадут, в железа прямо тут закуют, бросят в подпол под старый редут и кнутами забьют.
Ретивое за спиной продолжало орать:
- Я горжусь быть членом нашей великой и победоносной, доказавшей свою историческую правоту Коммунистической партии Советского Союза! Просчитались, господин Андреотис! Хотели сбить с толку нашу молодежь? Не получится, мы вас сотрем с лица земли! Приходят вот тут такие мальчики как таковые в своих свитерках в Кремль, товарищи, как в детсад. На лыжах, что ли, покататься? Мы вас тут так покатаем, что зады задымят, правильно, товарищи коммунисты?..
- Правильно, Никита Сергеевич! По задам их! По задам! Изгнать! Изолировать!
Антоша как-то странно дернулся на трибуне, как будто был на грани обморока. Ваксон на своем месте подумал, что друг сейчас загремит с «высокой трибуны» и тогда ему вслед за другом придется туда карабкаться для экзекуции. ...Нет, нет, Антон все-таки удержался, а дернулся он оттого, что в голову пришло последнее средство спасения - стихи!
- Позвольте мне, товарищи, прочесть одно из моих последних стихотворений.
Предложение, или нижайшая просьба, было почти заглушено взволнованным рокотом зала. Никита вдарил кулаком по своему столу:
- Он, видите ли, этот господин Андреотис, нашел, понимаете ли, рецепт для спасения мира - красота, оказывается, вот как у него, наверно, стишками своими, красотой их вознамерился мир спасать. Вздор порете, господин Андреотис!
...Никита Сергеевич еще раз вдарил кулаком по столу. Жаль, что ботинком нельзя вдарить: все-таки не ооновская шушера перед нами, а сливки родной Коммунистической партии.
- Красоту в наш мир несет великое учение Ленина, товарищи! (Мощный, чуть ли не на разрыв, взрев восторга.) Гордая поступь нашей партии, вот где красота! Вам это как чуждым с вашими фокусами и фортелями не постичь... Я так понимаю, что вы задыхаетесь среди нашей красоты величия подвига труда, так, что ли? Тогда - убирайтесь! Получайте загранпаспорт и... (чуть удержался от под-жопу-коленом) убирайтесь вон!
- Вон! Вон! Вон этих господ! Правильно, Никита Сергеевич! Воздух чище будет!
- Позвольте мне прочесть одно из моих недавних стихотворений, - пробормотал Антоша вроде бы в микрофон, вроде бы в зал, но, сказав это, тут же правым оком повернулся к столу президиума, то есть к самому глушильщику. Тот сидел, как видно, утомившись от криков, ладонью прикрыв красоты лица, но взглядом сверля кого-то глубоко в зале.
- Ну, читайте, - буркнул он униженному и оскорбленному Андреотису.
Антоша начал читать «Секвойю Ленина», тот стих, который по его стратегическим соображениям должен был, как паровоз, протащить мимо редактуры всю американскую подборку. Он побывал там в Парке Секвой, что в Калифорнийских Кордильерах. Там есть гигантские деревья, названные в честь великих американцев: деревья Вашингтона, Линкольна, Рузвельта... множество других. И вдруг гиды... подвели его к великолепному дереву и сказали, что это Секвойя Ленина. Секвойя эта была горделива и полна великого коммунистического смысла. Она начала говорить с поэтом, как некогда Эйфелева башня разговаривала с Маяковским. ...Ему грезилось, что это древо может когда-то уйти к неведомым мирам как космический корабль с посланием объединенных нашим учением землян.
Как всегда при декламации стихов, он забывал вся и всех. Забывал и смысл стиха, весь отдаваясь звучанию слов. Странным образом и сейчас эта магия слов стала преобладать над стратегией защиты от зверья. Он забыл и о зале, и о главном судье стиха. Двигал руками, входил в ритм, возносил или снижал голос, подчеркивал фонетическую близость рифм. Зал как-то странно притих, как будто попал под влияние этого заклинателя змей. Увы, все имеет конец, и этот стих, исполнив свою защитную роль, кончился. И, обессиленный, Антон склонил голову. Никита Сергеевич некоторое время сидел над ним, по-прежнему прикрывшись ладонью. Ему не понравился этот стих. Ничуть не похож на творчество Павла Махини. Смысл не на первом месте. На первом месте финдельплюшки. Попахивает формалином, то есть в смысле формализма.
- М-да, - проговорил Никита Сергеевич и с ходу погрузился в паузу, заставившую либералов сделать выдох, а сталинистов вдох. - М-да, - повторил он и после этого пояснил: - Стих вообще-то не ахти. Мудреноват. Попроще надо писать, товарищ Андреотис, покристальнее.
Зал ахнул: гнусный шпионообразный «господин» неожиданно был заменен на своего щавельного «товарища». Как это понимать? Хрущев, кажется, решил, что несвоевременно ослабил...
- Работайте, Андреотис, потщательнее, - сказал он, - а главное, определитесь, с кем работать: с нами или против нас. Будете против нас работать, сотрем с лица земли! Пойдете с нами, возникнет ваше творчество труда! Вот вам моя рука, Андреотис, как совет идти с нами!
Зал ахнул: грозный разоблачитель «господина» протягивает руку «почти-товарищу»! Последний доверчиво, как подросток, принимает опускающуюся к нему длань.
- Можете идти, - говорит ему длань. - Садитесь на место.
Большой шум зала, но это уже не рев единой пастью, наметилась разноречивость. Вдруг выявившиеся либералы восторженно аплодируют вождю, потому как понимают, что рукопожатие выдано Антоше в виде санкции на существование. Верноподданные тоже аплодируют, однако без синхрона, аплодируют вразброд... Разрозненность свидетельствует о разочаровании... Микеланджело великой эпохи, художник родины труда и счастья, Налбандян выкрикивает, тряся тяжелыми нагрудными знаками: «Ныкыта Сэргеич, нам надоела дэмократия! Пора наказывать!» И тут среди такого разочарования кто-то вскинулся дерзостным петушком:
- А пусть теперь Ваксон ответит за свое словоблудие!
И зал, ободренный энтузиастом, подхватил:
- Ваксона! Ваксона на трибуну! Пусть ответит!
Ваксон встал...
- Я его вижу! - почти в манере гоголевского призрака произнес Никита Сергеевич и пальцем показал в противоположный от ваксоновского сектор зала. - Я его сразу распознал! Вот, вот, вижу тебя в красном свитере, все аплодировали, а он, видите ли, не аплодировал. А ну иди сюда! Вылезай! Ну-ка, помогите ему, товарищи, выпростаться из берлоги!
Под пальцем вождя трудящихся встал отнюдь не Ваксон, а художник Филларион Фофанофф, весьма габаритный парень в отменном красном свитере и в вельветовых штанах, то есть запросто прямо из мастерской. Под короткой стрижкой а-ля Брехт носил он ненашенские очки.
Славянские округлые его черты выражали полнейшее изумление. Прижав руку к груди, он попытался объясниться, как в трамвае. Дескать, небольшая ошибочка произошла, он вовсе не Ваксон.
- На трибуну! - рявкнул Никита Сергеевич. Злина уже заиграла в нем, как нерестящаяся рыба. - Тебе же сказано, иди сюда!
Тем временем сам Ваксон поднял руку, показывая, что он и есть тот самый затребованный Ваксон, однако на него никто не обращал внимания, все были заняты продвижением к трибуне псевдо-Ваксона, а на самом деле заслуженного художника РСФСР Фофаноффа. Он шел далеко не по-гвардейски, ей-ей. Можно поклясться, он кое-как ворочал ногами, а носки его ступней заворачивались внутрь шага...
Никита Сергеевич... разражается в микрофон на весь зал:
- Я знаю, вы нам мстите за смерть вашего отца!
Псевдо-Ваксон на трибуне. Прикладывает руку к груди:
- Никита Сергеевич, да, мой отец был расстрелян, но ведь это относится к «ежовщине», к культу личности Сталина...
Ему трудно говорить, после каждого слова следует тяжелая, будто астматическая пауза. А в это время за стульями членов Политбюро проскальзывает товарищ Килькичев и шепчет что-то в дорогое всему человечеству ухо. Очевидно, поясняет, что произошло небольшое недоразумение, что на трибуну взят не Ваксон, а вполне респектабельный молодой художник, хотя и с небольшим совпадением в виде расстрелянного отца.
- Ладно, идите, - мрачно говорит Никита Сергеевич, - садитесь на свое место.
И Фил, ничего не понимая, с сильным головокружением, с завалами налево и направо отправляется в глубины зала к своему, насиженному. По дороге получает две-три сочувствующие руки для поддержки.
- Слово имеет товарищ Ваксон, - нормально-елейным тоном говорит в общий правительственный микрофон академик пролетарских наук Килькичев...
- Вы что же, Ваксон, мстите нам за смерть вашего отца? - второй раз прогремела в зале та же самая фраза, только что рикошетом прогулявшаяся по Филлариону.
...Позднее, разбирая все, что осталось в памяти, он именно по этой хрущевской фразе определил, что в Кремле с ними был разыгран более или менее разработанный сценарий публичной экзекуции. И Бандерра Бригадска на этой трибуне появилась не по наитию, и польский журнал был назван не просто так, хотя было в последний год немало интервью и похлеще, и информация по мальчикам для битья была предоставлена генсеку, и даже вот фраза была выработана для того, чтобы прихлопнуть, про отца и про месть.
- Мой отец жив, Никита Сергеевич, - сказал он, повернувшись спиной к залу и лицом к вождю.
Генсек опешил до того, что начал даже как-то вроде бы кудахтать:
- Жив?.. Как жив?.. Ведь он не жив...
И разъярившись:
- Говорите в микрофон!
Ваксон повернулся к возбужденному залу и заговорил.
Предлагалась довольно сложная по идиотизму задача. Надо было смотреть на несколько сот физиономий перед тобой, а отвечать одной физиономии за спиной. Ну что ж, надо говорить.
- Мои родители в 1937 году были приговорены к большим срокам лагерей и ссылки...
Позднее он пришел еще к одному любопытному предположению. Отец вообще-то был приговорен к смертной казни без права обжалования, однако спустя три месяца в камере смертника этот приговор был заменен на 15 лет лагерей и 3 года ссылки. ЦК, очевидно, при подготовке материалов по Ваксону для генсека использовал только список казней.
- ...через 18 лет они были реабилитированы и вернулись. (Здесь нужно подмазать гаду.) Восстановление нашей семьи мы связываем именно с вашим именем, Никита Сергеевич.
«Этот Ваксон, он все оборачивается. Скажет фразу и оборачивается, - думал генсек. - Не дает бить по затылку. Кажется, я встречался с его отцом. Не исключено, что на курсах младших командиров в 1919-м, куда приезжал Ленин. Он рязанский, кажется, тот Ваксон, не расстрелянный, оказывается, по ошибке. А этот Ваксон в приличном костюме как-никак явился, в галстуке, не так чтобы как другие, которые как вроде, тьфу опять забуксовало...»
Он встал и, потрясая кулаками в нейлоновых манжетах взревел:
- Так что же вы плюете в котел, из которого пьете, Ваксон?! (Все буксует, черт бы побрал, перепутал котел и колодец, тудыт не тудыт.)
«При чем тут котел, что за котел, я из котлов не пью, из крана - да, иной раз пью, когда нет пива, но котел-то откуда взят?» - мысль Ваксона металась какой-то лабораторной мышкой, пока он смотрел снизу на все багровеющего и явно настраивающегося на большой экспромт вождя.
Наконец пошло бурным потоком примерно следующее:
- Вы, Ваксон, учтите, мы вам, битникам, устроить здесь Будапешт не дадим! ...Повторить тут у нас венгерскую контрреволюцию никому и никогда не получится! Кулак трудящихся, ведомый партией, все сокрушит! А из литературы из советской мы всех битников со скрежетом выскребем, чтобы вы отдавали себе отчет! Пишут тут всякую дрянь, всякие повестушки с перцем, порочат отцов, прошедших такую арену борьбы! Сталина решили заплевать, не дадим! У Сталина не только ошибки были, но и достоинства, а у вас ни черта! Как абстракцистов партия мордой в котел сунула, так и вам укажем! Ну, говорите в микрофон о так называемом творчестве!
Опять какой-то котел, сверлило у Ваксона под углом челюсти. Один небось более или менее чистый, из которого пьют, а тот другой, в который суют, должно быть, вонюч. Он повернулся к микрофону и неожиданно для себя сделал довольно четкое заявление:
- Если партию и руководство не устраивают мои повести, я могу уйти из литературы. У меня есть профессия, я врач, и, надеюсь, в этой роли я буду все-таки полезен родине.
Хрущев слегка опешил: вот тебе раз, еще одна новость вышла на-гора. Ваксон, оказывается, врач. И отец у него оказался жив, и сам он не бумагомаратель, а врач, полезный родине. Вот и решай теперь, Никита Сергеевич, кто он - врач или враг? Снова захлестнуло ретивое. Захотелось схватить за горло графин и шмякнуть об исторический паркет. Удержался, но взвыл по-страшному:
- О какой родине вы говорите, Ваксон?! Пастернак тоже клялся родиной! Эренбург тоже все о родине! А вы, Ваксон, о какой нам родине тут говорите?
- О нашей советской родине, Никита Сергеевич. Другой у нас нет.
- Вот так и дальше повсеместно говорите, - неожиданно съехав на порядок децибелов вниз, проговорил Хрущев. - И запомните, Ваксон, если вы пойдете другой дорожкой, мы вас в порошок сотрем. А вот если пойдете с нами, разовьете свой талант. И вот вам моя рука.
И вновь вспыхнула сущим «щастьем» вся либеральная общественность литературы и искусства. Остракизма не будет! Будем работать с молодежью, сурово, но отечески развивать!
У Ваксона не осталось ни малейшего впечатления от рукопожатия. Он не помнил, какая, собственно, была эта хрущевская ладонь: сильная или не очень, сухая или потная, мозоль или пуховик?..
...Итак, историческая встреча творческой интеллигенции и заботливой партии завершилась. Участники в ранних сумерках расходились из Кремля или отъезжали от него на машинах. Уносили кислое выражение лиц. Похоже было на то, что все были недовольны. Ретивые сталинисты в глубине своего мелкобесия скрывали неудовлетворенную злость: почему Хрущев говорит то дело, то не дело? Почему он, наорав и напугав до смерти этих мальчишек, протягивает им руку примирения? Какое может быть примирение с антисоветчиками и с теми, кто клюет на буржуазные приманки? Зачем тогда орать, если не собираешься репрессировать? Либеральные писатели, а также скрытые ревизионисты из аппаратчиков сетовали на то, что вообще вся эта каша была заварена. Как может глава великой страны демонстрировать такие чудовищные манеры? Как можно запугивать нашу талантливую молодежь? ...Как поведет себя мировая печать, когда отзвуки долетят до ведущих газет и журналов? Вся наша страда нравственного возрождения будет поставлена под вопрос... (c)
... И вот они начинают выплывать, отнюдь не расписные. ...Бровастый Брежнев один пребывает в несколько фривольном расположении духа. Ему поручено поздравить с праздником присутствующих женщин, которых в этом зале раз-два и обчелся.
- Дорохые тоуарыщи жэншыны! - с добрым некоторым юморком произносит ба-а-альшой любитель женщин, Председатель Президиума Верховного Совета.
...После Брежнева на трибуну взлетает представительница этих самых женщин - поэтесса товарка Щавеленкова. Бойко, по-комсомольски она приветствует руководителей партии и правительства, заверяет их в искренности чувств, обещает дальнейшие успехи. Засим начинает читать отрывок из своей эпохальной поэмы «Мой друг». От имени героини звучат стихи вот такого рода:
Когда нежданная беда
Гремит над головою громом,
Как пережить? Бежать куда?
Бегут - к секретарю райкома!
Бегут, распахивая двери,
Не в кабинеты, а в сердца.
Здесь успокоят, здесь поверят,
Здесь разберутся до конца.
...Щавеленкову на трибуне сменила представительница международного отряда передового женщинства польская поэтесса Бандерра Бригадска. Будучи польской, она была в то же время и советской, поскольку жила в Москве со своим мужем, заядлым сталинистом и лауреатом Корнейчучиным. Эта дама в отличие от щебетуньи Щавеленковой была основательным членом Совета Мира, а заодно и Коминформбюро. Серьезным тоном, почти без всякого акцента, равно как и без всякой игривости, она вещала, что мы живем в непростое время, в довольно сложное время, когда подрывные центры империализма только и ждут, чтобы использовать против нас любую нашу ошибку, любую непродуманную оговорку. Она, Бандерра, только что вернулась из Польской Народной Республики, и там наши товарищи, коммунисты-интернационалисты, сетовали на то, что советские молодые писатели мешают Польской Объединенной Рабочей партии строить социализм.
И вдруг в Свердловском зале Кремля то ли потолок обрушился, то ли пол разверзся. «Нет, - подумал Антоша, - это зверинец затаившийся проснулся». В общем, зал взревел:
- Позор! Позор! Позор!
...Наконец Хрущев буркнул в микрофон:
- Товарищ Бригадска, расскажите подробно, на чем такие жалобы основаны, чтобы прояснить.
Рев затих.
- В Варшаве есть журнал «Политика» с весьма сомнительной репутацией. Можно сказать, что с сильным ревизионистским душком. Там были напечатаны, одно за другим, два больших интервью, одно со знаменитым молодым советским поэтом, другое с известным молодым прозаиком. Их классовая позиция оставляет желать много лучшего, а проще говоря - просто отсутствует. Взгляды и мысли этих молодых людей расшатывают наши устои, что особенно опасно в польской обстановке, где снова набирает силы реакционный лагерь...
Из середины зала, где сосредоточено было идеологическое ядро совещания, поднялся басовитый гулкий, едва ли не инфернальный голос:
- Назовите имена!
Зал подхватил взволнованным пылким многоголосием:
- Имена! Имена! Имена!
...Покрывая гул, Хрущев прокашлялся в микрофон:
- Назовите имена, товарищ Бригадска. Миндальничать не будем, чего миндальничать, а чтоб не миндальничать, надо личности иметь, чтоб с именами.
- Ну, хорошо, Никита Сергеевич, я назову... Это поэт Андреотис и прозаик Ваксон.
Зал радостно взвыл:
- Андреотис! Ваксон! Позор! Позор! Покарать оных! Совсем не русских! Откуда такие взялись?! Изгнать! Изолировать!
...Антошу от этого неожиданного поворота прямо, непосредственно, в сугубо личном плане к нему, причем в сугубо негативном, едва ли не враждебном ключе, тогда как раньше-то все и в ЦК лелеяли как шаловливого, но радостного дитятю, от этого всего так его вдруг раскачало, что он схватился руками за подлокотники кресла.
Что касается Ваксона, по тактическому замыслу сидевшего далеко от Антоши, тот испытывал почти противоположные чувства. Его не в высоте качало, а наоборот, неудержимо тащило вниз, как будто на крутом склоне в горах под ногами поехала лавина. Мелькнула мысль: вот поверил этим гадам в 1956-м, после Двадцатого съезда, задвинул идею побега, вот теперь и плати.
Революционная поэтесса вынула из кармана жакетки толстую записную книжку и сразу открыла ее в нужном месте.
- Андреотис в беседе с московским корреспондентом журнала «Политика» Адамом Глотисским проявил себя как аполитичный виршетворец, отвергающий марксистские принципы классовой борьбы. В частности, он заявил, что, цитирую, «миром правит красота», и несколько раз настаивал на этом.
Антошу так бросало, что он никак не мог вспомнить, когда он это говорил, где, кому, почему, куда, откуда, извне ли, изнутри ли, кто такой этот Адам, и вообще.
Поэтесса продолжала:
- Ваксон в беседе с тем же корреспондентом заявил, что в Советском Союзе идет борьба между сталинистами и либералами, к которым он причислял и себя. Сталинисты, а имя им легион, заявил он, все еще надеются на реванш, но мы их победим...
- На трибуну Андреотиса! - гудел зал, как закипевшая помойная яма. - На трибуну Ваксона! Пускай ответят! Нечего их слушать! Выслать! Изолировать от общества!
Мягкий, корректный, вроде бы немножко рассеянный, поскольку академик, секретарь ЦК товарищ Килькичев объявил в микрофон:
- Слово имеет товарищ Андреотис.
Антоша пошел, внедряя в себя, как заклинание, одну мысль, которая спасет: я знаю, что говорить, я знаю, как говорить, я знаю, что говорить, я знаю, как говорить, я зна...
Поход завершился, и он ощутил себя на высококачественной трибуне страшной партии большевиков; бледный мальчик с торчащими ушами и носом, в фирменном свитерке и фулярчике. Он взялся обеими руками за края трибуны, пытаясь умерить качку. Микрофон перед ним как-то странно гудел, фонил: возможно, в него кольцами залетала враждебная турбуленция зала. Наконец более или менее стихло.
- Товарищи! - воскликнул Антоша и в паузе заметил в третьем ряду партера морду матерого партработника, перекошенную ухмылкой: дескать, тамбовский волк тебе товарищ. «Я знаю, что говорить, я знаю, как говорить...» Антон начал: - Как и мой великий учитель Владимир Маяковский, я - не коммунист...
И тут же кончил, не произнеся даже и ключевого предлога «но». Сзади и над его беззащитным затылком взревело могучее ретивое:
- И вы гордитесь этим, господин Андреотис? А я вот горжусь тем, что я коммунист!
В ответ на этот дерзновенный и неистовый по своей сокрушительной силе клич взревело все, за исключением мелких вкраплений:
- Позор! Долой этих господ! Коммунисты, вперед!
Внутреннее заклинание Антоши было затоптано паническим взвизгом организма: мне конец, мне конец, мне конец! Больше ни слова сказать не дадут, в железа прямо тут закуют, бросят в подпол под старый редут и кнутами забьют.
Ретивое за спиной продолжало орать:
- Я горжусь быть членом нашей великой и победоносной, доказавшей свою историческую правоту Коммунистической партии Советского Союза! Просчитались, господин Андреотис! Хотели сбить с толку нашу молодежь? Не получится, мы вас сотрем с лица земли! Приходят вот тут такие мальчики как таковые в своих свитерках в Кремль, товарищи, как в детсад. На лыжах, что ли, покататься? Мы вас тут так покатаем, что зады задымят, правильно, товарищи коммунисты?..
- Правильно, Никита Сергеевич! По задам их! По задам! Изгнать! Изолировать!
Антоша как-то странно дернулся на трибуне, как будто был на грани обморока. Ваксон на своем месте подумал, что друг сейчас загремит с «высокой трибуны» и тогда ему вслед за другом придется туда карабкаться для экзекуции. ...Нет, нет, Антон все-таки удержался, а дернулся он оттого, что в голову пришло последнее средство спасения - стихи!
- Позвольте мне, товарищи, прочесть одно из моих последних стихотворений.
Предложение, или нижайшая просьба, было почти заглушено взволнованным рокотом зала. Никита вдарил кулаком по своему столу:
- Он, видите ли, этот господин Андреотис, нашел, понимаете ли, рецепт для спасения мира - красота, оказывается, вот как у него, наверно, стишками своими, красотой их вознамерился мир спасать. Вздор порете, господин Андреотис!
...Никита Сергеевич еще раз вдарил кулаком по столу. Жаль, что ботинком нельзя вдарить: все-таки не ооновская шушера перед нами, а сливки родной Коммунистической партии.
- Красоту в наш мир несет великое учение Ленина, товарищи! (Мощный, чуть ли не на разрыв, взрев восторга.) Гордая поступь нашей партии, вот где красота! Вам это как чуждым с вашими фокусами и фортелями не постичь... Я так понимаю, что вы задыхаетесь среди нашей красоты величия подвига труда, так, что ли? Тогда - убирайтесь! Получайте загранпаспорт и... (чуть удержался от под-жопу-коленом) убирайтесь вон!
- Вон! Вон! Вон этих господ! Правильно, Никита Сергеевич! Воздух чище будет!
- Позвольте мне прочесть одно из моих недавних стихотворений, - пробормотал Антоша вроде бы в микрофон, вроде бы в зал, но, сказав это, тут же правым оком повернулся к столу президиума, то есть к самому глушильщику. Тот сидел, как видно, утомившись от криков, ладонью прикрыв красоты лица, но взглядом сверля кого-то глубоко в зале.
- Ну, читайте, - буркнул он униженному и оскорбленному Андреотису.
Антоша начал читать «Секвойю Ленина», тот стих, который по его стратегическим соображениям должен был, как паровоз, протащить мимо редактуры всю американскую подборку. Он побывал там в Парке Секвой, что в Калифорнийских Кордильерах. Там есть гигантские деревья, названные в честь великих американцев: деревья Вашингтона, Линкольна, Рузвельта... множество других. И вдруг гиды... подвели его к великолепному дереву и сказали, что это Секвойя Ленина. Секвойя эта была горделива и полна великого коммунистического смысла. Она начала говорить с поэтом, как некогда Эйфелева башня разговаривала с Маяковским. ...Ему грезилось, что это древо может когда-то уйти к неведомым мирам как космический корабль с посланием объединенных нашим учением землян.
Как всегда при декламации стихов, он забывал вся и всех. Забывал и смысл стиха, весь отдаваясь звучанию слов. Странным образом и сейчас эта магия слов стала преобладать над стратегией защиты от зверья. Он забыл и о зале, и о главном судье стиха. Двигал руками, входил в ритм, возносил или снижал голос, подчеркивал фонетическую близость рифм. Зал как-то странно притих, как будто попал под влияние этого заклинателя змей. Увы, все имеет конец, и этот стих, исполнив свою защитную роль, кончился. И, обессиленный, Антон склонил голову. Никита Сергеевич некоторое время сидел над ним, по-прежнему прикрывшись ладонью. Ему не понравился этот стих. Ничуть не похож на творчество Павла Махини. Смысл не на первом месте. На первом месте финдельплюшки. Попахивает формалином, то есть в смысле формализма.
- М-да, - проговорил Никита Сергеевич и с ходу погрузился в паузу, заставившую либералов сделать выдох, а сталинистов вдох. - М-да, - повторил он и после этого пояснил: - Стих вообще-то не ахти. Мудреноват. Попроще надо писать, товарищ Андреотис, покристальнее.
Зал ахнул: гнусный шпионообразный «господин» неожиданно был заменен на своего щавельного «товарища». Как это понимать? Хрущев, кажется, решил, что несвоевременно ослабил...
- Работайте, Андреотис, потщательнее, - сказал он, - а главное, определитесь, с кем работать: с нами или против нас. Будете против нас работать, сотрем с лица земли! Пойдете с нами, возникнет ваше творчество труда! Вот вам моя рука, Андреотис, как совет идти с нами!
Зал ахнул: грозный разоблачитель «господина» протягивает руку «почти-товарищу»! Последний доверчиво, как подросток, принимает опускающуюся к нему длань.
- Можете идти, - говорит ему длань. - Садитесь на место.
Большой шум зала, но это уже не рев единой пастью, наметилась разноречивость. Вдруг выявившиеся либералы восторженно аплодируют вождю, потому как понимают, что рукопожатие выдано Антоше в виде санкции на существование. Верноподданные тоже аплодируют, однако без синхрона, аплодируют вразброд... Разрозненность свидетельствует о разочаровании... Микеланджело великой эпохи, художник родины труда и счастья, Налбандян выкрикивает, тряся тяжелыми нагрудными знаками: «Ныкыта Сэргеич, нам надоела дэмократия! Пора наказывать!» И тут среди такого разочарования кто-то вскинулся дерзостным петушком:
- А пусть теперь Ваксон ответит за свое словоблудие!
И зал, ободренный энтузиастом, подхватил:
- Ваксона! Ваксона на трибуну! Пусть ответит!
Ваксон встал...
- Я его вижу! - почти в манере гоголевского призрака произнес Никита Сергеевич и пальцем показал в противоположный от ваксоновского сектор зала. - Я его сразу распознал! Вот, вот, вижу тебя в красном свитере, все аплодировали, а он, видите ли, не аплодировал. А ну иди сюда! Вылезай! Ну-ка, помогите ему, товарищи, выпростаться из берлоги!
Под пальцем вождя трудящихся встал отнюдь не Ваксон, а художник Филларион Фофанофф, весьма габаритный парень в отменном красном свитере и в вельветовых штанах, то есть запросто прямо из мастерской. Под короткой стрижкой а-ля Брехт носил он ненашенские очки.
Славянские округлые его черты выражали полнейшее изумление. Прижав руку к груди, он попытался объясниться, как в трамвае. Дескать, небольшая ошибочка произошла, он вовсе не Ваксон.
- На трибуну! - рявкнул Никита Сергеевич. Злина уже заиграла в нем, как нерестящаяся рыба. - Тебе же сказано, иди сюда!
Тем временем сам Ваксон поднял руку, показывая, что он и есть тот самый затребованный Ваксон, однако на него никто не обращал внимания, все были заняты продвижением к трибуне псевдо-Ваксона, а на самом деле заслуженного художника РСФСР Фофаноффа. Он шел далеко не по-гвардейски, ей-ей. Можно поклясться, он кое-как ворочал ногами, а носки его ступней заворачивались внутрь шага...
Никита Сергеевич... разражается в микрофон на весь зал:
- Я знаю, вы нам мстите за смерть вашего отца!
Псевдо-Ваксон на трибуне. Прикладывает руку к груди:
- Никита Сергеевич, да, мой отец был расстрелян, но ведь это относится к «ежовщине», к культу личности Сталина...
Ему трудно говорить, после каждого слова следует тяжелая, будто астматическая пауза. А в это время за стульями членов Политбюро проскальзывает товарищ Килькичев и шепчет что-то в дорогое всему человечеству ухо. Очевидно, поясняет, что произошло небольшое недоразумение, что на трибуну взят не Ваксон, а вполне респектабельный молодой художник, хотя и с небольшим совпадением в виде расстрелянного отца.
- Ладно, идите, - мрачно говорит Никита Сергеевич, - садитесь на свое место.
И Фил, ничего не понимая, с сильным головокружением, с завалами налево и направо отправляется в глубины зала к своему, насиженному. По дороге получает две-три сочувствующие руки для поддержки.
- Слово имеет товарищ Ваксон, - нормально-елейным тоном говорит в общий правительственный микрофон академик пролетарских наук Килькичев...
- Вы что же, Ваксон, мстите нам за смерть вашего отца? - второй раз прогремела в зале та же самая фраза, только что рикошетом прогулявшаяся по Филлариону.
...Позднее, разбирая все, что осталось в памяти, он именно по этой хрущевской фразе определил, что в Кремле с ними был разыгран более или менее разработанный сценарий публичной экзекуции. И Бандерра Бригадска на этой трибуне появилась не по наитию, и польский журнал был назван не просто так, хотя было в последний год немало интервью и похлеще, и информация по мальчикам для битья была предоставлена генсеку, и даже вот фраза была выработана для того, чтобы прихлопнуть, про отца и про месть.
- Мой отец жив, Никита Сергеевич, - сказал он, повернувшись спиной к залу и лицом к вождю.
Генсек опешил до того, что начал даже как-то вроде бы кудахтать:
- Жив?.. Как жив?.. Ведь он не жив...
И разъярившись:
- Говорите в микрофон!
Ваксон повернулся к возбужденному залу и заговорил.
Предлагалась довольно сложная по идиотизму задача. Надо было смотреть на несколько сот физиономий перед тобой, а отвечать одной физиономии за спиной. Ну что ж, надо говорить.
- Мои родители в 1937 году были приговорены к большим срокам лагерей и ссылки...
Позднее он пришел еще к одному любопытному предположению. Отец вообще-то был приговорен к смертной казни без права обжалования, однако спустя три месяца в камере смертника этот приговор был заменен на 15 лет лагерей и 3 года ссылки. ЦК, очевидно, при подготовке материалов по Ваксону для генсека использовал только список казней.
- ...через 18 лет они были реабилитированы и вернулись. (Здесь нужно подмазать гаду.) Восстановление нашей семьи мы связываем именно с вашим именем, Никита Сергеевич.
«Этот Ваксон, он все оборачивается. Скажет фразу и оборачивается, - думал генсек. - Не дает бить по затылку. Кажется, я встречался с его отцом. Не исключено, что на курсах младших командиров в 1919-м, куда приезжал Ленин. Он рязанский, кажется, тот Ваксон, не расстрелянный, оказывается, по ошибке. А этот Ваксон в приличном костюме как-никак явился, в галстуке, не так чтобы как другие, которые как вроде, тьфу опять забуксовало...»
Он встал и, потрясая кулаками в нейлоновых манжетах взревел:
- Так что же вы плюете в котел, из которого пьете, Ваксон?! (Все буксует, черт бы побрал, перепутал котел и колодец, тудыт не тудыт.)
«При чем тут котел, что за котел, я из котлов не пью, из крана - да, иной раз пью, когда нет пива, но котел-то откуда взят?» - мысль Ваксона металась какой-то лабораторной мышкой, пока он смотрел снизу на все багровеющего и явно настраивающегося на большой экспромт вождя.
Наконец пошло бурным потоком примерно следующее:
- Вы, Ваксон, учтите, мы вам, битникам, устроить здесь Будапешт не дадим! ...Повторить тут у нас венгерскую контрреволюцию никому и никогда не получится! Кулак трудящихся, ведомый партией, все сокрушит! А из литературы из советской мы всех битников со скрежетом выскребем, чтобы вы отдавали себе отчет! Пишут тут всякую дрянь, всякие повестушки с перцем, порочат отцов, прошедших такую арену борьбы! Сталина решили заплевать, не дадим! У Сталина не только ошибки были, но и достоинства, а у вас ни черта! Как абстракцистов партия мордой в котел сунула, так и вам укажем! Ну, говорите в микрофон о так называемом творчестве!
Опять какой-то котел, сверлило у Ваксона под углом челюсти. Один небось более или менее чистый, из которого пьют, а тот другой, в который суют, должно быть, вонюч. Он повернулся к микрофону и неожиданно для себя сделал довольно четкое заявление:
- Если партию и руководство не устраивают мои повести, я могу уйти из литературы. У меня есть профессия, я врач, и, надеюсь, в этой роли я буду все-таки полезен родине.
Хрущев слегка опешил: вот тебе раз, еще одна новость вышла на-гора. Ваксон, оказывается, врач. И отец у него оказался жив, и сам он не бумагомаратель, а врач, полезный родине. Вот и решай теперь, Никита Сергеевич, кто он - врач или враг? Снова захлестнуло ретивое. Захотелось схватить за горло графин и шмякнуть об исторический паркет. Удержался, но взвыл по-страшному:
- О какой родине вы говорите, Ваксон?! Пастернак тоже клялся родиной! Эренбург тоже все о родине! А вы, Ваксон, о какой нам родине тут говорите?
- О нашей советской родине, Никита Сергеевич. Другой у нас нет.
- Вот так и дальше повсеместно говорите, - неожиданно съехав на порядок децибелов вниз, проговорил Хрущев. - И запомните, Ваксон, если вы пойдете другой дорожкой, мы вас в порошок сотрем. А вот если пойдете с нами, разовьете свой талант. И вот вам моя рука.
И вновь вспыхнула сущим «щастьем» вся либеральная общественность литературы и искусства. Остракизма не будет! Будем работать с молодежью, сурово, но отечески развивать!
У Ваксона не осталось ни малейшего впечатления от рукопожатия. Он не помнил, какая, собственно, была эта хрущевская ладонь: сильная или не очень, сухая или потная, мозоль или пуховик?..
...Итак, историческая встреча творческой интеллигенции и заботливой партии завершилась. Участники в ранних сумерках расходились из Кремля или отъезжали от него на машинах. Уносили кислое выражение лиц. Похоже было на то, что все были недовольны. Ретивые сталинисты в глубине своего мелкобесия скрывали неудовлетворенную злость: почему Хрущев говорит то дело, то не дело? Почему он, наорав и напугав до смерти этих мальчишек, протягивает им руку примирения? Какое может быть примирение с антисоветчиками и с теми, кто клюет на буржуазные приманки? Зачем тогда орать, если не собираешься репрессировать? Либеральные писатели, а также скрытые ревизионисты из аппаратчиков сетовали на то, что вообще вся эта каша была заварена. Как может глава великой страны демонстрировать такие чудовищные манеры? Как можно запугивать нашу талантливую молодежь? ...Как поведет себя мировая печать, когда отзвуки долетят до ведущих газет и журналов? Вся наша страда нравственного возрождения будет поставлена под вопрос... (c)
-
LeeVan
- Графоман
- Сообщения: 28458
- Зарегистрирован: 06 май 2004, 09:34
Re: Какая прелесть
неизменно радует.
"...Тут забавная дискуссия образовалась у В.Третьякова, который случайно попал в какой-то совет по обсуждению «Дом-2» пришел в ужас от предъявленных кадров.
Я тут буду действовать по известному принципу: «Я никакой «Дом» не смотрел, но мнение имею» ибо по сравнению с той помойкой в которую превратилось российское телевидение за последние 20 лет, даже убогое советское – храм культуры. По мне так лучше ежедневно про доярок - героинь, чем про бандитов и героин.
Мне уже доводилось писать, что для меня лично едва ли не главное понимание, которое я получил за перестроечные годы состоит в том, что, по глубочайшей своей сущности, культура российской интеллигенции – это культура уголовная. Главное тут в том, что понимание свободы – той свободы, от которой происходит слово «либерализм»- российской интеллигенцией – это, прежде всего, свобода писать слово из трех букв не на заборах и ночью, а в газетах и книгах, светить его на экране ТВ. Главное - это ненависть к любым правилам общежития, булькающая ненависть к власти как таковой, ненависть к стране, ненависть, ненависть, ненависть ко всему и всем, кроме, разумеется, «себя, любимого». Перестройка оказалась просто палочкой дрожжей, заброшенной в эту кучу дерьма из которой поползли «гениальные» ширяновы, лимоновы, какие-то там «голубые сала» и прочие пузырящиеся персонажи: какие-то каспаровы, какие-то политковские, латынины, альбацы, венедиктовы, собчачки, швыдкие – несть им числа. Сегодняшнее российское ТВ – это ТВ их мечты. И если они его критикуют, то только с позиции «Мало!» - мало вони, мало дерьма. Надо больше, больше, больше, чтобы залить всю страну, все мозги их зловонной жижей. Но страна, народ, без вменяемой морали существовать не может и не будет. Если это разжижжение мозгов продолжится,... да кому из вменяемых людей захочется жить рядом с шизофрениками, вроде тех уродов, что устроили случку в зоологическом музее?
Есть такое трогательное высоко «либеральное» соображение: «Тебе не нравится «Дом-2»? – Ну так, выключи телевизор».
Эти дебилы не понимают, а точнее, делают вид, что не понимают: ТЕЛЕВИЗОР ВЫКЛЮЧИТЬ НЕЛЬЗЯ!
«Дом-2» достанет через тех, кто его не выключил. Достанет на улице ножом шпаны, обкуренным и обколотым ребенком, вернувшимся из компании сверстников, вором, ворвашимся в квартиру. Ибо ТЕЛЕВИЗОР – это не ящик на столике. Телевизор, кино, литература – это система, это средство производство социального человека и, следовательно, общества, в котором жить всем.
Цензура? – ДА! – Да, да, да! - Цензура не просто нужна, а жестко, жестоко необходима прямо сейчас. ..."
"...Тут забавная дискуссия образовалась у В.Третьякова, который случайно попал в какой-то совет по обсуждению «Дом-2» пришел в ужас от предъявленных кадров.
Я тут буду действовать по известному принципу: «Я никакой «Дом» не смотрел, но мнение имею» ибо по сравнению с той помойкой в которую превратилось российское телевидение за последние 20 лет, даже убогое советское – храм культуры. По мне так лучше ежедневно про доярок - героинь, чем про бандитов и героин.
Мне уже доводилось писать, что для меня лично едва ли не главное понимание, которое я получил за перестроечные годы состоит в том, что, по глубочайшей своей сущности, культура российской интеллигенции – это культура уголовная. Главное тут в том, что понимание свободы – той свободы, от которой происходит слово «либерализм»- российской интеллигенцией – это, прежде всего, свобода писать слово из трех букв не на заборах и ночью, а в газетах и книгах, светить его на экране ТВ. Главное - это ненависть к любым правилам общежития, булькающая ненависть к власти как таковой, ненависть к стране, ненависть, ненависть, ненависть ко всему и всем, кроме, разумеется, «себя, любимого». Перестройка оказалась просто палочкой дрожжей, заброшенной в эту кучу дерьма из которой поползли «гениальные» ширяновы, лимоновы, какие-то там «голубые сала» и прочие пузырящиеся персонажи: какие-то каспаровы, какие-то политковские, латынины, альбацы, венедиктовы, собчачки, швыдкие – несть им числа. Сегодняшнее российское ТВ – это ТВ их мечты. И если они его критикуют, то только с позиции «Мало!» - мало вони, мало дерьма. Надо больше, больше, больше, чтобы залить всю страну, все мозги их зловонной жижей. Но страна, народ, без вменяемой морали существовать не может и не будет. Если это разжижжение мозгов продолжится,... да кому из вменяемых людей захочется жить рядом с шизофрениками, вроде тех уродов, что устроили случку в зоологическом музее?
Есть такое трогательное высоко «либеральное» соображение: «Тебе не нравится «Дом-2»? – Ну так, выключи телевизор».
Эти дебилы не понимают, а точнее, делают вид, что не понимают: ТЕЛЕВИЗОР ВЫКЛЮЧИТЬ НЕЛЬЗЯ!
«Дом-2» достанет через тех, кто его не выключил. Достанет на улице ножом шпаны, обкуренным и обколотым ребенком, вернувшимся из компании сверстников, вором, ворвашимся в квартиру. Ибо ТЕЛЕВИЗОР – это не ящик на столике. Телевизор, кино, литература – это система, это средство производство социального человека и, следовательно, общества, в котором жить всем.
Цензура? – ДА! – Да, да, да! - Цензура не просто нужна, а жестко, жестоко необходима прямо сейчас. ..."
-
Victoria
- Очарованный странник
- Сообщения: 40366
- Зарегистрирован: 05 июн 2006, 08:34
Re: Какая прелесть
Московская прокуратура сочла известный американский мультсериал «Южный парк» (South Park), выходящий на телеканале 2х2, экстремистским. По мнению прокуратуры, он унижает честь и достоинство христиан и мусульман. Конкретная претензия, по данным Religare, относится к содержанию мультфильма «Рождественские песенки от мистера Говняшки» из сериала «Южный парк».
Заявление о признании содержания серии мультфильма «Южный парк» экстремистским направлено в Басманный районный суд «на основании федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности», подтвердил сегодня «Интерфаксу» представитель суда. Помимо этого, прокуратура вынесла предупреждение телеканалу 2х2 о недопустимости распространения экстремистских материалов и осуществления экстремистской деятельности.
Это известие, отмечает «Интерфакс», было с радостью воспринято Российским объединенным союзом христиан веры евангельской (РОСХВЕ, союз протестантов России). «Очень радует, что сегодня прокуратура подошла к вопросу по существу, разобралась, вникла и приняла абсолютно правильное решение», - заявил управделами Союза Константин Бендас.
Напомним, что на прошлой неделе по его инициативе РОСХВЕ разослал призыв бойкотировать эфир телеканала 2х2, поскольку тот, по его мнению, пропагандирует гомосексуализм, порнографию, асоциальный образ жизни и насилие.
Заявление прокуратуры основывается на выводах экспертизы, проведенной в январе Центром судебных экспертиз СЗАО Москвы. По заключению экспертов, представленных видеоматериалах имеются признаки, направленные на экстремистскую деятельность». По мнению ведомства, «Южный парк» «может вызвать негативную реакцию у подавляющего числа зрителей, так как уничижает честь и достоинство христиан и мусульман, оскорбляет чувства верующих независимо от конфессий, может спровоцировать межнациональный конфликт, не исключающий экстремистские действия, способствовать возбуждению межрелигиозной розни».
Отметим, что еще в марте месяце в связи с предупреждением Росохранкультуры руководство телеканала прекратила трансляцию «Маленьких лесных друзей» и «Приключения Большого Джеффа», которые, по определению Россвязьохранкультуры, пропагандировали культ насилия и жестокости. По поводу мартовских событий директор2x2 Роман Саркисов сообщил весной журналистам, что 2х2 отказался от трансляции мультфильмов, несмотря на то, что независимая экспертиза «Версия» постановила, что заявленные мультфильмы не содержат призывов к насилию и жестокости».
Также Саркисов добавил, что 2x2 «показывает то, что идет на всех уважаемых каналах Англии» и назвал предупреждение Россвязьохранкультуры «странной реакцией».
Заявление о признании содержания серии мультфильма «Южный парк» экстремистским направлено в Басманный районный суд «на основании федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности», подтвердил сегодня «Интерфаксу» представитель суда. Помимо этого, прокуратура вынесла предупреждение телеканалу 2х2 о недопустимости распространения экстремистских материалов и осуществления экстремистской деятельности.
Это известие, отмечает «Интерфакс», было с радостью воспринято Российским объединенным союзом христиан веры евангельской (РОСХВЕ, союз протестантов России). «Очень радует, что сегодня прокуратура подошла к вопросу по существу, разобралась, вникла и приняла абсолютно правильное решение», - заявил управделами Союза Константин Бендас.
Напомним, что на прошлой неделе по его инициативе РОСХВЕ разослал призыв бойкотировать эфир телеканала 2х2, поскольку тот, по его мнению, пропагандирует гомосексуализм, порнографию, асоциальный образ жизни и насилие.
Заявление прокуратуры основывается на выводах экспертизы, проведенной в январе Центром судебных экспертиз СЗАО Москвы. По заключению экспертов, представленных видеоматериалах имеются признаки, направленные на экстремистскую деятельность». По мнению ведомства, «Южный парк» «может вызвать негативную реакцию у подавляющего числа зрителей, так как уничижает честь и достоинство христиан и мусульман, оскорбляет чувства верующих независимо от конфессий, может спровоцировать межнациональный конфликт, не исключающий экстремистские действия, способствовать возбуждению межрелигиозной розни».
Отметим, что еще в марте месяце в связи с предупреждением Росохранкультуры руководство телеканала прекратила трансляцию «Маленьких лесных друзей» и «Приключения Большого Джеффа», которые, по определению Россвязьохранкультуры, пропагандировали культ насилия и жестокости. По поводу мартовских событий директор2x2 Роман Саркисов сообщил весной журналистам, что 2х2 отказался от трансляции мультфильмов, несмотря на то, что независимая экспертиза «Версия» постановила, что заявленные мультфильмы не содержат призывов к насилию и жестокости».
Также Саркисов добавил, что 2x2 «показывает то, что идет на всех уважаемых каналах Англии» и назвал предупреждение Россвязьохранкультуры «странной реакцией».
-
Victoria
- Очарованный странник
- Сообщения: 40366
- Зарегистрирован: 05 июн 2006, 08:34
Re: Какая прелесть
Уважаемые коллеги!
Не смогу принять участие в дискуссии, но, чтобы вам было о чём поговорить, всё-таки хотел бы несколько слов тоже сказать, задать себе и всем присутствующим в зале несколько вопросов. Они просты и в то же время ответы на них не самые легкие.
Первый вопрос: идеальна ли наша Конституция? Думаю, ответ очевиден. Нет, потому что не бывает идеальных документов. Она отражает наши представления о государственном устройстве, об обществе, о модели развития, которые сложились приблизительно 20 лет назад. Но в этом нет ничего страшного. Американская конституция отражает представления отцов-основателей, которые сложились более 200 лет назад.
Вопрос второй: нужна ли нам принципиальная модернизация нашей Конституции – не сейчас, через 15 лет, может быть, через 20, через 30? На мой взгляд, тоже нет, не нужна именно потому, что Конституция Российской Федерации в том варианте, в котором она сейчас существует, достаточно удачно отражает фундаментальные основы строя, создаёт систему прав и свобод граждан, описывает конструкцию федеративного государства, систему судоустройства и другие ключевые для развития общества институты.
В этой связи возникает третий вопрос: а возможны ли какие-либо изменения Конституции в будущем? И на этот вопрос, на мой взгляд, можно дать утвердительный ответ только потому, что никто из нас не знает будущего.
Давайте вспомним некоторые вещи, которые только что даже произносились в этом зале. Наш коллега, председатель Конституционного Суда Федеративной Республики Германии, описывая ситуацию с разделением властей, сказал буквально следующее: «Разделение властей служит не только взаимному контролю государственных органов власти, но и, прежде всего, поиску наиболее приемлемого и эффективного решения проблем». Именно решению проблем, а не созданию какой-либо модели.
Поэтому Конституция – это, конечно, не данный свыше канон, а всё-таки результат общественного договора, а договоры, как известно, могут изменяться. Но не должна меняться фундаментальная основа, заложенная в Конституции. Именно потому не должна меняться, что это опасно для существования самого государства, не потому, что это не соответствует каким-то нашим теоретическим построениям, а, прежде всего, потому, что в противном случае государство, общество могут войти во внутреннее противоречие.
Мы знаем, как относятся к нашему государству: кто-то с симпатией, кто-то, может быть, не всегда с такой симпатией, как мы бы того хотели, но в любом случае всё, что заложено в Конституции, всё, что касается фундаментальных прав и свобод, президентского характера нашего государства, федеративного устройства, – это то, что, по всей вероятности, не должно меняться никогда или, во всяком случае, в исторической перспективе. Противное грозит существованию государства Российская Федерация.
полный текст
Не смогу принять участие в дискуссии, но, чтобы вам было о чём поговорить, всё-таки хотел бы несколько слов тоже сказать, задать себе и всем присутствующим в зале несколько вопросов. Они просты и в то же время ответы на них не самые легкие.
Первый вопрос: идеальна ли наша Конституция? Думаю, ответ очевиден. Нет, потому что не бывает идеальных документов. Она отражает наши представления о государственном устройстве, об обществе, о модели развития, которые сложились приблизительно 20 лет назад. Но в этом нет ничего страшного. Американская конституция отражает представления отцов-основателей, которые сложились более 200 лет назад.
Вопрос второй: нужна ли нам принципиальная модернизация нашей Конституции – не сейчас, через 15 лет, может быть, через 20, через 30? На мой взгляд, тоже нет, не нужна именно потому, что Конституция Российской Федерации в том варианте, в котором она сейчас существует, достаточно удачно отражает фундаментальные основы строя, создаёт систему прав и свобод граждан, описывает конструкцию федеративного государства, систему судоустройства и другие ключевые для развития общества институты.
В этой связи возникает третий вопрос: а возможны ли какие-либо изменения Конституции в будущем? И на этот вопрос, на мой взгляд, можно дать утвердительный ответ только потому, что никто из нас не знает будущего.
Давайте вспомним некоторые вещи, которые только что даже произносились в этом зале. Наш коллега, председатель Конституционного Суда Федеративной Республики Германии, описывая ситуацию с разделением властей, сказал буквально следующее: «Разделение властей служит не только взаимному контролю государственных органов власти, но и, прежде всего, поиску наиболее приемлемого и эффективного решения проблем». Именно решению проблем, а не созданию какой-либо модели.
Поэтому Конституция – это, конечно, не данный свыше канон, а всё-таки результат общественного договора, а договоры, как известно, могут изменяться. Но не должна меняться фундаментальная основа, заложенная в Конституции. Именно потому не должна меняться, что это опасно для существования самого государства, не потому, что это не соответствует каким-то нашим теоретическим построениям, а, прежде всего, потому, что в противном случае государство, общество могут войти во внутреннее противоречие.
Мы знаем, как относятся к нашему государству: кто-то с симпатией, кто-то, может быть, не всегда с такой симпатией, как мы бы того хотели, но в любом случае всё, что заложено в Конституции, всё, что касается фундаментальных прав и свобод, президентского характера нашего государства, федеративного устройства, – это то, что, по всей вероятности, не должно меняться никогда или, во всяком случае, в исторической перспективе. Противное грозит существованию государства Российская Федерация.
полный текст
-
LeeVan
- Графоман
- Сообщения: 28458
- Зарегистрирован: 06 май 2004, 09:34
Re: Какая прелесть
Закрыта биржа, я вдали от дома,
я ошибался , я горел, страдал, мечтал,
зачем вчера я сбросил акции Газпрома?
зачем сегодня я Норникель покупал?
Испортил сальдо я платежного баланса,
И вот теперь признаться я хочу,
высоким слогом русского романса,
что я баран, теперь я плачу и плачу...
(с)
я ошибался , я горел, страдал, мечтал,
зачем вчера я сбросил акции Газпрома?
зачем сегодня я Норникель покупал?
Испортил сальдо я платежного баланса,
И вот теперь признаться я хочу,
высоким слогом русского романса,
что я баран, теперь я плачу и плачу...
(с)
-
Waterbyte
- Графоман
- Сообщения: 48035
- Зарегистрирован: 10 авг 2007, 13:43
Re: Какая прелесть
Я вот шо-то не догнал связи с начальным постом. Или он уже догавкался до пяти лет, как ему предсказывала жена? Тогда связь вырисовывается...LeeVan писал(а):Закрыта биржа...
-
LeeVan
- Графоман
- Сообщения: 28458
- Зарегистрирован: 06 май 2004, 09:34
Re: Какая прелесть
кто догавкался?Waterbyte писал(а):Я вот шо-то не догнал связи с начальным постом. Или он уже догавкался до пяти лет, как ему предсказывала жена? Тогда связь вырисовывается...LeeVan писал(а):Закрыта биржа...
Первая цитатка с www.oper.ru
-
Waterbyte
- Графоман
- Сообщения: 48035
- Зарегистрирован: 10 авг 2007, 13:43
Re: Какая прелесть
LeeVan писал(а):кто догавкался?
Первая цитатка с http://www.oper.ru
Я про вторую...LeeVan писал(а):Закрыта биржа...
-
Victoria
- Очарованный странник
- Сообщения: 40366
- Зарегистрирован: 05 июн 2006, 08:34
Re: Какая прелесть
... главная задача, стоящая перед российским государством сегодня, - это инновационное развитие экономики. В первую очередь потому, что ресурсы роста экономики России, связанные с использованием благоприятной конъюнктуры на энергетических рынках, близки к исчерпанию. Однако инновационное развитие невозможно без политического плюрализма. Процесс демократизации же должен начинаться с "импульса сверху", причем успешным он станет лишь в том случае, если побудит к активной гражданской позиции большинство россиян. Основные политические институты для этого в стране уже есть, считают авторы доклада, но слаба социальная база: средний класс и гражданское общество пока оставляют желать лучшего. А развитие среднего класса, в свою очередь, невозможно без "конкурентной, открытой среды, без гарантий "правил игры" как в экономической, так и общественно-политической сфере".
"Мозговой центр" Медведева
"Мозговой центр" Медведева
-
Проф. Преображенский
- Графоман
- Сообщения: 20276
- Зарегистрирован: 08 ноя 2006, 11:10
Re: Какая прелесть
Мда, как бы скрестить коня и трепетную лань? Чтоб инновационную инициативу проявляли и чтоб не вякали не по делу...
-
Yuri1964
- Маньяк
- Сообщения: 2745
- Зарегистрирован: 15 апр 2003, 18:16
Re: Какая прелесть
Не ну это полная ерундаVictoria писал(а):... главная задача, стоящая перед российским государством сегодня, - это инновационное развитие экономики. В первую очередь потому, что ресурсы роста экономики России, связанные с использованием благоприятной конъюнктуры на энергетических рынках, близки к исчерпанию. Однако инновационное развитие невозможно без политического плюрализма. Процесс демократизации же должен начинаться с "импульса сверху", причем успешным он станет лишь в том случае, если побудит к активной гражданской позиции большинство россиян. Основные политические институты для этого в стране уже есть, считают авторы доклада, но слаба социальная база: средний класс и гражданское общество пока оставляют желать лучшего. А развитие среднего класса, в свою очередь, невозможно без "конкурентной, открытой среды, без гарантий "правил игры" как в экономической, так и общественно-политической сфере".
"Мозговой центр" Медведева
-
Victoria
- Очарованный странник
- Сообщения: 40366
- Зарегистрирован: 05 июн 2006, 08:34
Re: Какая прелесть
Yuri1964 писал(а):Не ну это полная ерунда
как? Вы несогласные?