Есть женщины в русских селеньях
С спокойною важностью лиц,
С красивою силой в движеньях,
С походкой, со взглядом цариц, —
Их разве слепой не заметит,
А зрячий о них говорит:
«Пройдет — словно солнце осветит!
Посмотрит — рублем подарит!» (...)
Красавица, миру на диво,
Румяна, стройна, высока,
Во всякой одежде красива,
Ко всякой работе ловка.
И голод, и холод выносит,
Всегда терпелива, ровна...
Я видывал, как она косит:
Что взмах — то готова копна! (...)
В игре ее конный не словит,
В беде не сробеет — спасет:
Коня на скаку остановит,
В горящую избу войдет!
Некрасов
Истоки словосочетания 
Роман Шмараков указывает[3], что в «Ахиллеиде» Стация (II,142 sq.) Ахилл рассказывает грекам о том, чему его как будущего героя учил кентавр Хирон:
оригинал
ardentesque intrare casas peditemque volantis
sistere quadriiugos.
подстрочник
входить в горящие хижины, и пешим останавливать
летящие четвёрки коней.
«Ахиллеида» на русский язык не переводилась, а Некрасов, хотя учился в гимназии, латынь не стал учить по разгильдяйству. Шмараков считает совпадением случайным, а не заимствованием. Однако «Ахиллеида» во французском переводе существовала. (Например, у Пушкина в библиотеке она имелась в издании 1802 года). Тот же французский перевод вышел в 1820, 1832 годах. Французский язык Некрасову был известен[4].
Николя Пуссен. «Ахиллес на Скиросе», ок. 1651
Ян де Брей. «Ахиллес на Скиросе», 1664
Напомним, что прежде чем стать великим воином, Ахилл был спрятан своею матерью у Ликомеда, царя острова Скироса, где он в женских одеждах жил между царскими дочерьми. Одиссей, которому требовалось рекрутировать героя для Троянской войны, чтобы выяснить, кто из этих прекрасных дев — Ахилл, притворился купцом. Он разложил перед девушками женские украшения и, примешав к ним оружие, приказал неожиданно поднять боевой клич и шум. Переодетый в женскую одежду Ахилл оказался единственным, кто схватился за оружие (в отличие от разбежавшихся в ужасе дев), и таким образом был разоблачён.
Филолог Михаил Шумилин добавляет, что в единственной монографии специально об «Ахиллеиде»[5] поэма видится во многом как построенная как раз на гендерной игре (трансвестизм/травести). То есть, «обабившийся» Ахилл занимается возвращением себе мужского статуса. Тогда отсылка у Некрасова выглядит совсем хитрой аллюзией: что у Ахилла является утверждением себя в мужском статусе в противоположность женскому (это ведь он рассказывает о своём воспитании Улиссу и Диомеду, чтобы поправить неприятное впечатление о себе, оставшееся после Скироса), то у Некрасова — как раз признак русской женщины, что является намёком для продвинутого читателя. Однако он приводит это рассуждение исключительно как пример логического упражнения на литературоведческую тему, шутки, и также присоединяется к мнению, что Некрасов, скорее всего, ничего подобного не подразумевал.
